Сказы о государстве Российском
Александр Проханов
Состоявшийся недавно 25-летний юбилей российского телевидения совпадает с юбилеем нового государства российского. 25 лет исканий, взрастания.
Мои отношения с телевидением складывались неровно. В советское время я был баловнем телевидения, у меня была своя армейская программа «Служу Советскому Союзу», где я рассказывал о моих странствиях в Афганистане, Кампучии, Анголе. Были творческие литературные вечера.
Но после 91-го года, когда пали Советы и я стал радикальным оппозиционером новому строю, я ушел с телевидения. Когда я иногда появляюсь в дубраве, что окружает останкинскую телевышку, то подхожу к дубам и оглаживаю стволы, отыскивая в коре отверстия от пуль — от пуль 1993 года: в те дни я был в этой дубраве.
Но вот после эры забвения двери на телевидение начали для меня отворяться все больше и больше. Я стал завсегдатаем передач Владимира Соловьева «К барьеру», «Поединок» и других. И с этого амвона имел возможность проповедовать свои представления о красных советских смыслах, об имперской синусоиде, которая протекает через всю русскую историю, о моей государственной идее, о своих представлениях о святой Руси, о русском факторе.
Одновременно с моими вбрасывались другие, противоположные воззрения, которые меня раздражали, сердили, гневили, но я понимал, что это необходимо. Телевидение представлялось мне огромной и сложной ретортой, куда впрыскивались всевозможные растворы разных идеологических представлений, течений, веяний.
Эти растворы смешивались, меняли свой цвет, из них выпадали осадки, выстраивалось новое мировоззрение — мировоззрение нового государства российского, которое включало в себя множество тенденций и оттенков. Это была сложнейшая великолепная алхимия. И вот выстраивание этого мировоззрения, выстраивание самого российского телевидения и государства российского привело к тому, что государство оказалось способным вмещаться в огромные эпические метафоры, создаваемые телевидением.
Восхитительны репортажи, которые сделали наши телевизионщики из Пальмиры. Это настоящий античный эпос. Это напоминает Гомера, Илиаду, напоминает Трою. Античные развалины, в амфитеатре поет античный хор, грандиозная музыка Гергиева, музыка сфер. Несут павшего героя. Конечно, это не Гектор, это наш воин, который погиб среди античных пространств, где во все века рождались Пророки.
Боевые колесницы, которые несутся не по земле, не по пыльной каменной пустыне, а в небе, оснащенные красными звездами. Воины, утомленные в боях, их щиты, избитые ударами мечей, их оружие зазубрено от ударов. Нет, это не античные воины, это наши прекрасные летчики, наши боевые командиры, одетые в великолепную форму цвета песка. Загоревшие на сирийском солнце лица. Это эпос сегодняшнего государства российского.
А какие потрясающие картины представляло нам российское телевидение до этого! Олимпиада. Сама по себе она таит что-то античное, эпическое. Состязания борцов, дискоболов, метание копий. Но самой Олимпиаде предшествовали картины, предшествовали, быть может, сновидения. Преамбула Олимпиады. Из пучины, из небытия, из темных глубин океана возникает град Китеж, поднимаются золотые, алые, голубые купола, колокольни. С тихим звоном они уносятся в небеса.
Мы присутствовали при метафоре русского чуда. Это казалось сказкой. Но буквально через несколько недель эта сказка воплотилась в возвращение Крыма. Крым был тем градом Китежем, который всплывал из морской пучины. Эта мифическая метафора о русском чуде тоже была метафорой телевидения — наших художников, наших телевизионных мыслителей.
А потом, через год — военный парад на Красной площади в честь 70-летия Победы. Солнце, ослепительное злато куполов, застывшие шеренги и полки. Министр обороны Сергей Шойгу, выезжая на Красную площадь из Спасских ворот, перекрестился. Так входят в монастыри и в храмы. Весь парад был представлен как восхитительная, грозная мистерия, религиозное действо, которое происходило на фоне каменной иконы, коей является Красная площадь.
А потом таинственный и божественный марш «Бессмертного полка», который был вовсе не поминальным маршем, хотя там несли портреты погибших предков. Это был пасхальный марш, крестный ход, когда живые смешались с мертвыми, когда молодые солдаты и офицеры на фотографиях поддерживали своим духом стариков, которые несли их портреты в руках.
Это был марш воскресения.
И все вместе взятое — и парад на Красной площади, и марш сложились в нашем представлении о Победе как о религии сегодняшнего государства. Религия Победы мощью телевидения стала главной идеологемой нашего времени. Государство наше в своем развитии, в сложном взрастании оказалось способным создавать огромные эпические метафоры.
Все эти годы мы тосковали: где большой стиль нового государства российского, которое стало претендовать на крупнейшие роли в мире? Где этот стиль воплощен в архитектуре, в памятниках, в бронзе, в бетоне? И не находили. И вдруг большой стиль появился — появился усилиями телевидения, усилиями его художников.
Ведь все эти метафоры созданы в рамках большого стиля. Стиля Путина. Наше государство продолжает двигаться, видоизменяться. Трудно предугадать, какой будет следующая эпическая метафора. Слишком много смыслов возникает в недрах нашей современной истории. Слишком стремительно меняется фон, на котором движется наше государство. Но в нашем родном государстве такое количество внутренних тайн, внутренних откровений, что описать их может только большой сказитель, большой художник. И таким сказителем является российское телевидение.
