Россия переживает экономический кризис, однако, очевидно, что деятельность Центробанка и финансово-экономического блока правительства лишь усугубляет ситуацию. Пока ЦБ гонится за заветными 4%, сокращаются производства, секвестируются расходы на социальную сферу.
О том, к чему может привести такая экономическая политика, рассказал академик РАН Сергей Глазьев в программе «Реальное время».
2016 — не первый упущенный год
Многие называют 2016 год «упущенным». По оценке Глазьева, это не первый упущенный год. «С тех пор, как в 2013 году ЦБ начал линию на удорожание денег, идя вразрез с общемировой тенденцией. Во всем мире банки начали снижать после финансового кризиса процентные ставки«, — напомнил экономист.
Тем самым очень многие страны облегчили переход к новому технологическому укладу, к освоению новых технологий, снизили риски с наукоемких производств, которым нужны кредиты. И объем денег увеличился в 2-3 раза, всего за 8 лет.
«Главная задача, которая ставилась перед банковской системой, — обеспечить деньгами инновационный сектор, дать возможность предпринимателям, инженерам, ученым освоить свои новые технологии, предложить обществу новые идеи прорывные — это все работает«.
Для этого и было сделано смягчение денежной политики — для структурной перестройки, снять по меньшей мере финансовые ограничения экономического роста в условиях структурной ломки, пояснил Глазьев.
Мы живем в период смены технологических укладов
«Мы живем в период смены технологических укладов, это технологическая революция. Старые производства (капиталоемкие) перестают давать прибыль. Бизнес не успел во многих отраслях отбить свои инвестиции, потому что уже нет спроса на большую гамму продуктов, которые еще вчера считались перспективными«, — сказал Глазьев.
По его оценке, этот период можно сравнить с 30-ми годами, с периодом депрессии, или с 70-80-ми гг. прошлого века.
План Глазьева часто критикуют за то, что он якобы загоняет страну в советский госплан. Тем не менее, отметил Глазьев, сам госплан может быть советским, или японским, или американским – и это нормально. Например, 90% всех долларов в мире прошли через американский бюджет.
«Американский госплан — это смесь американского казначейства, федеральной резервной системы США и бюджетного комитета Конгресса. Они на троих каждый год считают, сколько нужно американскому для того, чтобы реализовать огромные, наукоемкие инвестиционноемкие программы развития новых технологий«, — пояснил он. Американцы вкладывают гигантские деньги в энергетическую инфраструктуру, фундаментальную науку и главное — на здравоохранение и образование («главные локомотивы нового технологического уклада»).
Если взять современный Китай, во многом он перенял советскую модель — только в отличие от жесткой системы административного планирования китайцы поняли, что «современная экономика не терпит бюрократического диктата — она требует только контроля и доверия». В Китае целая «гамма ставок».
Мы рискуем довести страну до кризиса по примеру Бразилии
«Есть одна страна, которая чуть раньше нас встала на путь экономического самоубийства — Бразилия«, — сказал Глазьев. В Бразилии ЦБ доверили ставленникам МВФ. «Именно из-за ЦБ Бразилии произошел политический кризис: потому что ЦБ поднял процентные ставки, полностью либерализовал валютное регулирование, в экономике начался хаос, производство начало схлопываться. К этому добавились коррупционные скандалы, дискредитация макроэкономической политики государства как некомпетентной«.
Многие экономисты, в т.ч. Пол Крейг, уже написали статью, в которой обращают внимание на параллель — что политика российского ЦБ может привести к бразильскому кризису — сначала экономическому, а потом политическому.
Политика нашего ЦБ «абсолютно маргинальна», подчеркнул Глазьев. Ни одна страна не проводит политику свободно плавающего рубля. Без стабильного курса невозможно планировать инвестиции, добавил эксперт.
Кроме того, чтобы освоить новые технологии и обеспечить экономический рост в условиях кризиса, весь мир пошел на снижение процентной ставки. «То, что делается у нас, не позволяет добиться снижения инфляции в долгосрочном плане«, — считает Глазьев.
«Мы недопонимаем роль современных денег, как фиатных денег, которые создаются для цельного экономического развития. Это не монеты золотые, которые были 200 лет назад. Это не деньги ростовщиков, которые накапливают, а потом сужают под 50% годовых, как было еще 150 лет назад. Это инструмент экономической политики. И даже если страна бедная, как показывает опыт, расширение денежной эмиссии в целях развития производства, создания новых рабочих мест, освоения технологий, приведет к экономическому росту и снижению инфляции«.
Однако в той системе макроэкономического управления, которая в России сегодня, невозможно увеличить количество денег без инфляционных последствий.
«Когда повышается процентная ставка и сокращается количество денег, первое, что происходит – предприятия вынуждены отдавать кредиты. В производственной сфере процентные ставки не могут быть выше рентабельности«. В итоге либо поднимают цены, либо сокращают производство. Все это порождает «инфляционную ловушку», от которой выигрывают спекулянты.
Возможности
Очень важно проанализировать упущенные возможности. «Мы сегодня имеем возможности расти с темпом 10% в год. Восстановительный рост всегда более быстрый, чем обычный, и правительство Примакова это убедительно продемонстрировало. Мы упустили уже второй год, который мог бы быть восстановительным. При грамотной денежной политике и при грамотной системе целеполагания экономики«.
Главный способ снизить инфляцию – это расширить предложение производства товаров. «Каждый упущенный год сокращает возможности восстановительного роста. И я считаю, по итогам года мы не должны отчаиваться. Мы не должны соглашаться на эту идею нулевого роста, на эту дохлую кошку, которую нам подбросили с новой реальностью«.
По его словам, прямой ущерб от денежной политики – 15 трлн рублей недопроизведенных товаров и услуг. «Мы сегодня могли бы жить в полтора раза лучше, если бы в 2013 году не скатились на эту МВФ-овскую политику затягивания поясов, когда у нас были хорошие темпы роста«, — заключил Глазьев.
