— Михаил Геннадьевич, вы считаете, что созданная в начале 90-х годов власть до сих пор работает по разрушительной программе. Но ведь после 2000 года у нас уже другой президент, который…
— Слушайте, у нас уже было два президента. Какая разница?…
Механизм есть и он работает. Ну а Дмитрий Анатольевич Медведев тоже побыл президентом. Он хороший человек. Но это же, понимаете, все-таки не профессия. Это же уникальный случай в мировой истории, когда человеку дали власть подержать, он подержал, а потом положил на место.
— Но при этом он Ливию умудрился проспать, пока он держал власть… Он сказал, что его французы обманули, он им поверил…
— Он проспал только одну Ливию. Ну слушайте, вы на него посмотрите. То, что он проспал одну только Ливию, держа власть, — это счастье. Он мог и всю Россию проспать.
— Тем не менее, вернемся к сегодняшнему положению. Современным образованием, превратившимся в подготовку к пресловутому ЕГЭ, никто не доволен. Но новый министр образования сказала (и как-то все ей сразу поверили), что нельзя вернуть экзамены и советскую систему.
— Вы же знаете, что и Буратино верил лисе Алисе и коту Базилио. Как он им верил! Да, но эта вера ведь не связана ни с чем реальным. Госпожа Васильева — тоже очень хороший человек. Но дело в том, что если на должности министра вы пойдете против системы, против государства, то вам придется из этой системы уйти по-хорошему или по-плохому.
Помните, был такой Полеванов, который в 1992 году поработал всего два месяца с небольшим руководителем Госкомимущества? Ему — честному губернатору и честному геологу — пришло в голову, что грабить страну нехорошо. Но Ельцину объяснили, что если ты этого дурака не уберешь, мы тебе кредитов не дадим. Человека убрали.
Кого-то убили. Кого-то еще что-то. Госпожа Васильева хочет быть министром. Она не хочет, чтобы наши дети были умные. То есть она лично, может, и хочет, но вот на этом вот балансе «или-или» она предпочитает быть министром. У нее есть свободный демократический выбор.
— Ну да, ее уберут, а кто-то другой придет и сделает еще хуже. Может, она что-то хорошее сделает.
— Конечно, просто не бывает таких людей, которые делают только плохое. Понятно, что они попутно и что-то хорошее сделают. Она наверняка уже сделала много хорошего. Она сочинение вернула, например, да.
— Вступительные экзамены теперь есть. Правда мы сдавали четыре экзамена, а теперь один хотя бы сдают.
— Ну хотя бы один, это хотя бы больше нуля. И хотя бы люди, не способные говорить по-русски, попадают теперь не в каждый вуз, согласитесь.
— А раньше они попадали во все вузы?
— Я встречал таких в лучших вузах. Читал в некоторых лекции, и сидели люди, которые по-русски не говорили.
— Это были граждане России или нет?
— Нет, граждане других государств.
— В Советском Союзе всегда учились граждане из разных стран…
— В Советском Союзе их сначала учили русскому языку. Если вы не понимали по-русски, вы на следующий этап не переходили. И дело-то, в общем, не в экзаменах и во всем этом. Это вторично. Дело в функционале государства.
Можем ли мы сделать так, чтобы государство занималось развитием страны, выполняло свои функции и свои обязанности перед Россией, а не перед глобальными спекулянтами или, как у нас любят говорить, вашингтонским обкомом, рептилоидами и т. д.? Хотя все эти рептилоиды учились с нами в соседних, параллельных группах.
И это вопрос открытый. Это вопрос о существовании даже не России, а о существовании русской цивилизации. Потому что если ответ будет отрицательный, если нам не удастся это сделать, то мы будем последним поколением, которое живет в этой стране. Наши дети уже будут жить в других странах и на других территориях. По-хорошему или по-плохому. Или они просто не будут жить. Для людей моего поколения, по крайней мере, ситуация состоит ровно так.
— Но ведь что такое государство? Это же мы выбираем президента…
— Простите, что?
— Государство — это мы. Мы выбираем президента? Или технологии избирательные выбирают президента?
— Это все сложно.
— У нашего президента 60-70 процентов поддержки.
— А у Зеленского 73. И как? Зеленский проводит политику в интересах украинского народа? Вроде нет, вроде незаметно. Как-то не срастается у человека.
— Ну, Зеленский — это вообще не совсем политик.
— А в Туркмении был замечательный президент, которого избирали 96 процентами, как Леонида Ильича. Но он точно проводил политику не в интересах туркменского народа. Потом он что-то с лекарством напутал и трагически скончался. Так что, понимаете, электоральная демократия совершенно не является гарантией того, что государство служит обществу. Государство прекрасно может сделать выбор как наперсточник на вокзале: выбирай. Ну и выберут кого получше?.. Или того, кто наперсточнику нужен?..
