Макрон с видом триумфатора после недавней встречи с поляком и немцем входит в свой кабинет в Елисейском дворце. Француз кажется себе абсолютным европейским лидером, решительным и отважным, готовым направить войска в разные концы света. В сознании ещё звучат собственные слова о войне ради мира, о необходимости остановить Путина.
Макрон встаёт перед зеркалом в позу Наполеона, представляет, как двинулся бы на Москву или отколол пушечным ядром нос египетскому сфинксу. Затем наливает чашечку кофе, вальяжно протягивает руку к книжной полке, берёт наугад том, открывает на случайной странице, читает: «Говорят, что в Москве больше трехсот церквей и монастырей. Нельзя представить себе ничего более прекрасного, богатого, роскошного, сказочного, чем эти купола с сияющими золотом крестами, эти колоколенки с луковичными маковками». С лёгким раздражением Макрон захлопывает некстати попавшегося Теофиля Готье.
Включает радио: «Нет ни одного честного француза, который не приветствовал бы победу России». «И к чему это вдруг транслируют речь генерала де Голля, прозвучавшую из Лондона 80 лет назад», — недоумевает Макрон.
Смотрит в окно в сторону Лувра, видит огромную надвигающуюся толпу: «Мой народ славит меня!» Но прислушиваясь к выкрикам, различает: «Нет третьей мировой войне!», «Матери против войны!», «Оставьте в покое наших детей!»
Над Елисейским дворцом нарастает гуд и свист. Над Францией поднимается ветер истории. Он рвёт флаги НАТО и Евросоюза. Он раздирает французский триколор, и белая, синяя, красная полосы складываются в ином порядке: в последовательности российского флага. Французская история не вмещается в Макрона: Жанне д’Арк, готическим соборам, Лувру, Паскалю, Бальзаку, Дебюсси, Трюффо тесно. Роденовский мыслитель поднимает голову, смотрит, не появился ли на горизонте достойный француз.
Приближается некто высокий, стройный, аристократичный, с умным взором. Он несёт Франции правду о России. Он пока не партийный лидер, не пламенный трибун, но он внук своего деда – Пьер де Голль.
«Французский народ восторженно приветствует успехи и рост сил русского народа», — говорил когда-то дед. «Я люблю русский дух», — говорит сегодня внук. Дед обнажал голову перед могилой Сталина. Внук воздал почести героям Сталинградской битвы. «Да здравствует дружба России и Франции!», — восклицал дед. «Я поклонник России!», — восклицает внук.
Пьер де Голль — глава «Фонда за мир между народами и за их процветание». Он поборник традиционных ценностей, без которых, по его словам, «не сохранить мир в нестабильном мире».
Пожалуй, впервые со времён Жака Ширака у французов появился исторический шанс на подлинного национального лидера, на самодостаточную личность, на выразителя истинных ценностей. Глубинная Франция хочет, чтобы её отождествляли с великаном, а не со злобным карликом, который сначала воевал с русскими могилами на кладбище Сент- Женевьев-де-Буа, потом посылал на подмогу нацистам танки, а теперь, лукавец, предлагает олимпийское перемирие, чтобы выиграть время для тех, против кого Шарль де Голль когда-то поднимал сопротивление.
Глубинный француз осознаёт, что выступить против России – значит оказаться историческим пораженцем. И дело здесь не только в житейских благах, которые теряет рядовой человек, ополчаясь на Россию. Дело не только во французской экономике, что трещит по швам. Глубинный француз не хочет быть безумцем, он хочет мыслить, а следовательно, существовать. Глубинный француз не хочет быть коллаборационистом, не желает заключать союз с силами тьмы. Пьер де Голль несёт свет.
Ветер истории вот-вот сдует Макрона. Если он, ничтожный, в чём-то и сумеет уподобиться Наполеону, то только в том, что ему будет уготован свой остров святой Елены.
