Кайла Бломквист (директор Оксфордской китайской лаборатории политики) и Киган Майкбрайт (Центр новой американской безопасности) в статье «Формируя будущее искусственного интеллекта в мире: как США и Китай конкурируют в продвижении своего цифрового видения», опубликованной на страницах Just Security (25.04.2025) пишут, что 8 апреля 2025 года многочисленные комитеты в Палате представителей Конгресса США провели слушания по искусственному интеллекту, изучив растущие возможности Китая, выпуск модели рассуждений R1 от DeepSeek и потенциальные последствия для безопасности и экономических интересов США.
В ходе этих обсуждений была предпринята попытка выяснить, что более важно для стратегических интересов США: создание самой передовой и способной технологии искусственного интеллекта, потенциально за счет широкого глобального внедрения, или следование подходу Китая, сосредоточение внимания на создании новой глобальной технологической экосистемы, где потенциально менее способные модели могут быть приняты и быстро развернуты в больших масштабах.
Последние данные свидетельствуют о том, что Соединенным Штатам может быть выгодно придерживаться последней стратегии. Более компактные, более ресурсоэффективные и локализуемые модели набирают все большую популярность во всем мире, потенциально соперничая с влиянием ресурсоемких пограничных систем на показатели принятия пользователями. Примером этого являются недавние выпуски моделей от китайских фирм, таких как DeepSeek и Alibaba. Меньший по размеру и, следовательно, более эффективный в эксплуатации. Они быстро достигли высоких показателей международного внедрения, несмотря на их относительно скромные размеры, или, возможно, благодаря им.
Несмотря на то, что десятки стран участвуют в разработке ИИ на разных стадиях, лишь немногие страны, в частности США и Китай, способны масштабировать и производить наиболее ресурсоемкие модели ИИ с использованием вычислительных ресурсов, данных и талантов из-за огромного количества необходимых ресурсов. Этот разрыв может только увеличиваться по мере того, как эти две страны продолжают вкладывать инвестиции в разработку передовых моделей, приложения искусственного интеллекта, вычислительную инфраструктуру и энергетические системы. Таким образом, амбиции большинства стран в области искусственного интеллекта будут взаимосвязаны и зависеть от разработок в Соединенных Штатах или Китае.
Из-за этой динамики конкуренция в области искусственного интеллекта между Соединенными Штатами и Китаем часто оформляется с точки зрения их современных возможностей искусственного интеллекта. Однако эта точка зрения вводит в заблуждение и упускает из виду важнейшие аспекты лидерства в области ИИ. Различные подходы, такие как продвижение надежных и удобных для пользователя систем ИИ на международных рынках, разработка практических приложений ИИ для бизнеса или государственного сектора, а также создание ИИ, эффективно функционирующего в различных контекстах, обеспечивают стратегические преимущества, которые часто остаются незамеченными в политических дебатах о международной конкуренции в области ИИ.
Авторы делают вывод: «чтобы сохранить свое нынешнее конкурентное преимущество и глобальное влияние в области ИИ, Соединенные Штаты должны признать эту реальность, активно экспортировать и продвигать свои продукты ИИ по всему миру. Чтобы сделать это правильно, любая стратегия продвижения ИИ должна уделять достаточное внимание трем ключевым характеристикам: качеству, охвату и адаптивности».
США и Китай: расходящиеся стратегии глобального лидерства в области ИИ
США и Китай придерживаются своих собственных стратегий, чтобы укрепить свои позиции в качестве мировых лидеров в области искусственного интеллекта, делая разный акцент на технологическом доминировании и распространении, глобальном внедрении технологий. Тем не менее, когда речь идет о технологических инновациях, диффузия имеет значение. История показывает, что «быть первым», достигшим того или иного технологического прорыва, не обязательно означает долгосрочное лидерство на рынке. Что еще более важно, так это то, насколько широко распространится и будет принята технология. То же самое, вероятно, верно и для ИИ. Простое достижение новых пороговых значений передовых возможностей, создание крупнейшей в мире модели или создание крупнейшего в мире вычислительного кластера может не дать окончательного или долгосрочного стратегического преимущества. Нынешние подходы Соединенных Штатов и Китая к ИИ по-разному взаимодействуют с этой динамикой.
На сегодняшний день стратегия США по глобальному лидерству в области ИИ в основном сосредоточена на концепции контроля, в частности, вычислительных ресурсов через экспортный контроль. В сочетании с сильной тенденцией к проприетарным моделям (модели с закрытым исходным кодом)со стороны американских фирм это приводит к образованию относительно закрытой экосистемы. Модели, разработанные и выпущенные индустрией искусственного интеллекта в США, в настоящее время остаются самыми передовыми в мире и имеют высокий уровень проникновения на рынок в развитых странах. Кроме того, Соединенные Штаты используют свои значительные преимущества в области вычислительной техники, чтобы эффективно определять, какие государства могут, а какие не могут разрабатывать передовой искусственный интеллект. В краткосрочной перспективе такой подход гарантирует, что Соединенные Штаты сохранят свое лидерство на переднем крае развития ИИ, отдавая приоритет технологическому преимуществу, а не широкому внедрению. В долгосрочной перспективе эта стратегия может привести к тому, что другие страны будут искать свои технологические потребности в других местах, а именно в Китае. Этот сценарий уже разыгрывается сегодня. Опасаясь своей зависимости от технологической экосистемы США, некоторые страны разрабатывают новые суверенные цифровые возможности и ищут альтернативы для своих потребностей в искусственном интеллекте.
В отличие от Соединенных Штатов, несмотря на экспортный контроль со стороны США, последние китайские достижения в области искусственного интеллекта, такие как DeepSeek, Alibaba, Huawei, Zhipu и Tencent, продемонстрировали значительный прогресс в экосистеме искусственного интеллекта страны и глобальной конкурентоспособности. Многие из этих систем особенно хорошо подходят для локализованного внедрения при низких затратах для пользователей. Сочетание этих технологических достижений с давними усилиями правительства по глобальному экспорту цифровой инфраструктуры китайского производства создало прочную основу для широкого внедрения китайских решений в области искусственного интеллекта как внутри страны, так и за рубежом. В долгосрочной перспективе это может оказаться более значительным, чем только прогресс в области пограничных возможностей. Например, репозитории с открытым исходным кодом уже указывают на то, что китайские модели достигают заметных глобальных показателей загрузки, а облегченные версии DeepSeek и Qwen часто занимают высокие места в показателях внедрения.
Эти различные, но зарождающиеся подходы к разработке и развертыванию ИИ отражают более широкий стратегический выбор того, как технологическое влияние будет распространяться по всему миру.
Распространение ИИ: важность качества, охвата и адаптивности
В настоящее время остается неясным, какая стратегия — нынешний акцент США на технологическом превосходстве и контроле или китайский подход к созданию и распространению глобальной коалиции — будет наиболее успешной для достижения и поддержания гегемонии ИИ. Авторы считают, что, если Соединенные Штаты хотят серьезно конкурировать с Китаем и гарантировать глобальное внедрение американских систем искусственного интеллекта, любая новая стратегия в области искусственного интеллекта должна быть сосредоточена на трех основных атрибутах эффективного продвижения технологий: техническая точность и надежность (качество), глобальная доступность пользователей (охват) и способность реагировать и адаптироваться к разнообразным потребностям предприятий и сообществ во всем мире (адаптивность).
Качество — это фактические возможности, производительность и надежность модели ИИ. Превосходство в качестве искусственного интеллекта означает нахождение на переднем крае разработок способами, которые действительно важны для пользователей и учреждений. Для обеспечения неизменного высочайшего качества ИИ в США потребуются усовершенствованные механизмы обеспечения качества: конкретные процессы управления, методологии оценки и системы верификации, которые обосновывают заявления о производительности и стратегии снижения рисков. Кроме того, высококачественный ИИ должен надежно работать в различных средах и при различных наборах условий. Это укрепит доверие и, в свою очередь, повысит вероятность того, что другие примут эту технологию. Это особенно важно на рынках, где несколько систем конкурируют за интеграцию и внедрение. Такие учреждения, как Национальный институт стандартов и технологий в Соединенных Штатах, будут играть важную роль в сохранении лидерства в этой области.
Основополагающее значение для обеспечения более высокого уровня охвата имеет наличие необходимой базовой цифровой инфраструктуры, которая в первую очередь обеспечивает доступ к возможностям ИИ. Без необходимой инфраструктуры разработка и развертывание даже самых базовых систем ИИ может оставаться недоступным для значительной части населения мира, не имеющей доступа к вычислительным ресурсам, что потенциально может привести к быстрому росту неравенства.
Аналогичным образом, системы ИИ, неспособные эффективно функционировать в различных средах и условиях с ограниченными ресурсами, не смогут получить широкого распространения и внедрения. Поэтому наиболее успешными системами ИИ будут те, которые способны продемонстрировать совместимость с существующими цифровыми экосистемами и технологическими инфраструктурами. Благодаря работе Китая по созданию цифровой инфраструктуры, он пользуется многочисленными преимуществами при экспорте своих систем искусственного интеллекта.
Адаптивность относится к способности системы ИИ эффективно функционировать в различных языковых, культурных и операционных контекстах. Открытый исходный код представляет собой один из самых очевидных способов достижения высокого уровня адаптивности, позволяя сообществам настраивать и адаптировать системы ИИ в соответствии со своими уникальными потребностями, хотя в этом подходе, вероятно, есть компромиссы в области безопасности. Адаптивность также будет в значительной степени зависеть от шагов, которые разработчики предпринимают во время обучения модели, чтобы обеспечить учет широкого спектра вариантов использования, языков и контекстов. Многие китайские компании, занимающиеся искусственным интеллектом, активно работают над тем, чтобы конкурировать с американскими моделями, не только открывая исходный код своих решений, но и гарантируя, что их обучающие данные включают поддержку ряда обычно недостаточно обслуживаемых языков и культур со скоростью, превосходящей показатели ведущих американских компаний.
Стратегия, основанная на этих принципах, с большей вероятностью приведет к успеху в улучшении и расширении текущих усилий по распространению. По мере того, как Соединенные Штаты ориентируются в развивающейся глобальной конкуренции в области ИИ, баланс этих элементов будет иметь решающее значение для определения того, чьи системы ИИ — и, следовательно, чьи подходы, ценности и стандарты — формируют глобальный технологический ландшафт на десятилетия вперед.
На пути к значимому технологическому лидерству
Акцент на взаимосвязанных атрибутах качества, охвата и адаптивности предоставит, по мнению авторов, американским политикам более четкую перспективу для концептуализации глобального технологического влияния страны. Сочетая техническое совершенство с широтой развертывания и контекстуальной адаптивностью, этот подход признает многомерный характер лидерства в области ИИ.
Для американских политиков это подчеркивает несколько стратегических приоритетов:
«Во-первых, внедрение ИИ будет в значительной степени зависеть от доверия к той или иной системе. Это потребует инвестиций в такие механизмы, как стратегии снижения рисков, которые укрепляют доверие к качеству и возможностям конкретной системы ИИ, а также поддерживают инновации.
Во-вторых, Соединенные Штаты должны инвестировать в необходимые институциональные возможности для поддержки глобального развертывания ИИ и совместного использования выгод в соответствии с коммерческими интересами и интересами национальной безопасности. Это может включать в себя более активное взаимодействие с мировым сообществом по теме цифровой общественной инфраструктуры или поддержку существующих государственных организаций, таких как Экспортно-импортный банк, Международная финансовая корпорация развития или Агентство по торговле и развитию.
В — третьих, Соединенные Штаты должны поддержать повестку дня в области регулирования, которая позволяет и облегчает новые механизмы и практики развертывания ИИ, ставя во главу угла адаптивность. Такой подход гарантирует, что продукты искусственного интеллекта американского производства станут предпочтительным выбором во всем мире в самых разных случаях использования в бизнесе и обществе».
По мере развития глобального ландшафта ИИ системы, которые достигают широкой интеграции, не обязательно будут самыми технически продвинутыми, а скорее теми, которые наилучшим образом сочетают качество, охват и адаптивность. Такое многомерное понимание конкуренции не умаляет важности передовых инноваций, а дополняет его не менее важными соображениями о том, как распространяются технологии и где они набирают обороты.
Представители министерства обороны США описывают стратегическую роль ИИ в национальной безопасности
23 апреля 2025 года высокопоставленные должностные лица Министерства обороны США и эксперты из отраслевых партнеров и всего американского правительства собрались в Вашингтоне, чтобы обсудить будущее искусственного интеллекта, подчеркнув, как стремление министра обороны Пита Хегсета к инновациям, смертоносности и готовности формирует подход министерства к ИИ.
В панельной дискуссии «ИИ в новой администрации: приоритеты агентств» приняли участие Бьянка Херлори, руководитель отдела ИИ Объединенного штаба, Уоллес Коггинс, главный офицер по данным и ИИ Агентства контрразведки и безопасности Министерства обороны (DCSA), и Энн Данкин, бывший главный информационный сотрудник Министерства энергетики. Их идеи прояснили, как Министерство обороны США намерено использовать ИИ для поддержания военного превосходства и обеспечения национальной безопасности.
Херлори подчеркнула, что ИИ становится все более важным для усилий Министерства обороны по цифровой модернизации. Она подчеркнула, что по мере развития угроз Объединенный штаб интегрирует технологии на основе ИИ в ежедневные военные операции для улучшения принятия решений и реагирования командиров.
«ИИ не является чем-то совершенно новым, но достижения в области вычислительной мощности и больших данных трансформируют то, как мы думаем о процессах — не только о приобретении, но и о наших ежедневных операциях», — пояснила Херлори. Она отметила, что ранние эксперименты, практическое развертывание возможностей ИИ, а также программы обучения и образования имеют важное значение для ответственной интеграции ИИ в военные операции.
Коггинс подчеркнул, что ИИ играет решающую роль в защите военных и их промышленной базы от шпионажа и утечек данных. Он сказал, что противники постоянно нацеливаются на чувствительные технологии, персонал и критическую инфраструктуру.
«Наши противники агрессивно стремятся подорвать нашу оборонно-промышленную базу», — сказал Коггинс, подчеркнув недавние усилия DCSA по консолидации данных и использованию аналитики на основе ИИ для защиты конфиденциальной информации. Он описал текущие инициативы по модернизации информационных технологий, призванные разрушить хранилища данных и создать безопасные, интегрированные среды, в которых данные могут эффективно использоваться для национальной безопасности.
«Ежедневно мы проводим около 10 000 проверок биографических данных», — сказал Коггинс. «ИИ может значительно упростить этот процесс, сделав усилия следователей более целенаправленными и эффективными за счет автоматизации рутинных задач и быстрого сбора важных данных».
Энн Данкин, делясь опытом своей работы в Министерстве энергетики, подчеркнула, что ценность ИИ выходит за рамки непосредственного повышения операционной эффективности и охватывает более широкие стратегические задачи, включая кибербезопасность и нераспространение.
«ИИ обладает огромным потенциалом для противодействия угрозам во всех секторах», — пояснила Данкин, подчеркнув прошлые инициативы Министерства энергетики по развертыванию ИИ для защиты критической энергетической инфраструктуры Америки от киберугроз. Она отметила возросшее использование ИИ противниками в сложных кибератаках и выступила за агрессивную оборонную позицию с использованием ИИ.
Участники дискуссии также обсудили недавнее руководство Управления по управлению и бюджету, призванное оптимизировать внедрение ИИ в федеральных агентствах. Все участники дискуссии согласились, что руководство способствует ускорению инноваций, сохраняя при этом основные гарантии безопасности данных и ответственного использования ИИ.
На вопрос о будущем ролей ИИ в правительстве все три участника дискуссии согласились, что лидерство в области ИИ, вероятно, будет становиться все более важным. Данкин отметил, что такие должности, как главный офицер по ИИ, быстро становятся незаменимыми, поскольку технология глубоко интегрируется в операции по национальной безопасности и обороне.
Херлори подчеркнула, что успешное внедрение ИИ во многом зависит от сотрудничества между различными военными и государственными секторами.
«Инициативы в области ИИ должны объединять различные заинтересованные стороны, включая группы по политике, закупкам и эксплуатации», — сказала она.
Заглядывая вперед, каждый из участников дискуссии определил перспективные приложения ИИ, соответствующие их ролям. Данкин подчеркнул преобразующий потенциал ИИ в достижении американского энергетического доминирования, сославшись на предыдущий успех Министерства энергетики США в использовании процессов, управляемых ИИ, для быстрой разработки новых технологий аккумуляторов. Коггинс предвидела значительные улучшения в расследованиях безопасности и возможностях интеграции миссий.
Херлори представила более широкую концепцию, подчеркнув потенциал ИИ в предоставлении военным лидерам более четкой и полной ситуационной осведомленности.
«ИИ может значительно расширить возможности Объединенного штаба по интеграции и анализу глобальных военных операций, что в конечном итоге позволит принимать более обоснованные и быстрые решения», — сказала она.
Военные Китая намерены использовать грядущий «ChatGPT для робототехники»
Аналоги больших языковых моделей для движений и задач могли бы вывести человекоподобных роботов на поле боя, пишут эксперты Defense One (24.04.2025)
В последние годы мы стали свидетелями беспрецедентного всплеска возможностей робототехники, обусловленного преобразующей силой ИИ. Академические исследователи, стартапы и крупные технологические компании по всему миру используют большие языковые модели, синтез речи и распознавание изображений. Алгоритмы могут передаваться, что является движущей силой этого возрождения робототехники.
Этому способствует прорыв мультимодальных моделей, которые могут обрабатывать разнообразные входные данные — текст, изображения и аудио — и преобразовывать их в новые форматы. Ключевым примером являются модели «зрение-язык-действие», которые принимают изображения, данные и информацию от внутренних датчиков робота, степень вращения различных суставов и положения приводов. Это позволяет роботам быстро адаптироваться и учиться на основе окружающей среды, создавая уровень «здравого смысла», известный как «воплощенный ИИ».
Другой прорыв, называемый «политикой диффузии», позволяет исследователям обучать роботов быстрее, чем когда-либо. Первоначально разработанный для генерации изображений ИИ и усовершенствованный Исследователи, которые применили диффузию к сотням задач, теперь интегрируют их в большую модель поведения — своего рода LLM для физического мира. Затем новые навыки могут передаваться по беспроводной связи между роботами посредством «флотского обучения», что снова ускоряет обучение.
В результате многие чувствуют, что мы находимся на грани взрыва в использовании робототехники. «Момент ChatGPT для общей робототехники уже не за горами», — недавно заявил генеральный директор Nvidia Дженсен Хуанг .
Но если роботы действительно будут полезны, они должны уметь легко интегрироваться в мир, созданный для людей, от среды, в которой мы работаем, до инструментов и оружия, которыми мы владеем, — одним словом, быть гуманоидами. В отличие от специализированных автоматов, подходящих для заранее разработанных задач и ограниченных настроек, роботизированные двуногие с головой и двумя руками могут адаптироваться к миссиям от перемещения грузов до обслуживания оборудования и пехоты. «Гуманоидные роботы — это жемчужина в короне робототехнической отрасли, интегрирующая передовые технологии, такие как искусственный интеллект, высокотехнологичное производство и новые материалы», — сказал генеральный директор EX Robot Ли Боян на летнем форуме в Давосе 2024 года.
Стратегический робототехнический прорыв Китая
Осознавая этот потенциал, Китай активно занимается гуманоидной робототехникой, движимый призывом президента Си Цзиньпина к «новым качественным производительным силам
Военные преимущества
Стратеги НОАК видят три основных преимущества использования таких человекоподобных роботов на поле боя.
Во-первых, универсальность. «По сравнению с другими беспилотными системами гуманоидные роботы по форме и структуре ближе к людям, могут имитировать различные виды человеческой деятельности, лучше реализовывать взаимодействие человека с компьютером и больше подходят для замены людей при выполнении сложных задач», — пишет Ван Юнхуа, ученый из Отдела оперативных теорий и правил Академии военных наук, ведущего научно-исследовательского института НОАК. Другие исследователи из Национального университета оборонных технологий поддержали это в статье «Мечтают ли быстро развивающиеся гуманоидные роботы отправиться на поле боя?». Они отмечают, что боевые среды все больше отражают окружение, ориентированное на человека, например, города, промышленные зоны и фермы, и что гуманоидные роботы могут, таким образом, беспрепятственно взаимодействовать с различными системами и эффективно имитировать работу человека в этих сферах. Эта универсальность будет только расти с ИИ. Автор PLA Daily Чжан Ичэн написал, что новое поколение гуманоидных роботов теперь имеет «мозг», который может воспринимать сложные сценарии, принимать решения и планировать, а также «мозжечок», который позволяет точно контролировать движения конечностей.
Во-вторых, масштабируемость. Один из основных уроков, который НОАК извлекла из войны на Украине, — это важность быстрого увеличения возможностей и успеха роев беспилотников. В статье под названием «Это кардинально изменит форму будущей войны» авторы Китайской ассоциации науки и технологий утверждают, что «Количество — важный аспект, влияющий на боевую эффективность. Эффект и мощь гуманоидного робота в атакующих действиях весьма ограничены, но широкомасштабное использование гуманоидных роботов для формирования кластеров может обеспечить скачок в атакующих возможностях».
Наконец, выживаемость. Как пишет автор PLA Daily Чжан Ичэн, гуманоидные роботы могут не только сражаться бок о бок с людьми и помогать в выполнении различных задач, но и служить приманкой для привлечения вражеского огня, даже охотно «жертвуя» собой, чтобы защитить людей. Другой автор представляет себе особую задачу для этого роботизированного пушечного мяса: «Самым большим препятствием для Китая в завершении великого дела воссоединения в будущем является риск потерь личного состава в уличных боях на острове Тайвань».
Также признается, что эти преимущества — только начало. Как подытожила статья Министерства национальной обороны Китая под названием «Обратите внимание на военное применение гуманоидных роботов», «Точно так же, как летали братья Райт, в то время невозможно было представить, насколько полезными будут самолеты на войне, но с улучшением характеристик самолетов и расширением сферы применения вскоре родились такие методы ведения боя, как воздушная бомбардировка.
Препятствия и проблемы
НОАК признает несколько проблем. Доверие является серьезной проблемой, с опасениями по поводу надежности и управляемости роботов с искусственным интеллектом, особенно в бою. Статьи в PLA Daily, например, отмечали, что искусственный интеллект не понимает, «что он делает», и фальсифицировал информацию как с мастерством, так и с уверенностью. Уязвимости к состязательному взлому и загрязнению данных также вызывают беспокойство. В статье «Остерегайтесь контратаки боевых роботов» один автор НОАК даже представил себе сценарий, в котором гуманоидные роботы «внезапно поворачивают свое оружие против своих людей, нанося тяжелые потери своей стороне и вызывая хаос».
Авторы PLA также знают, что их роботы также сталкиваются с парадоксом Моравека. Названный в честь канадского робототехника Ганса Моравека, этот феномен заключается в том, что, хотя сложные машины могут выполнять вычисления, не под силу ни одному человеку, они могут испытывать трудности с задачами, интуитивно понятными годовалому ребенку. Война по своей сути непредсказуема, поэтому китайские авторы отмечают, что гуманоидным роботам необходимо будет обрести роботизированный эквивалент здравого смысла, если они хотят «действовать независимо, без вмешательства человека, и выполнять боевые задачи так же, как люди».
Наконец, существуют ограничения по оборудованию. По таким параметрам, как вес, высота и скорость, китайские производители гуманоидных роботов, похоже, находятся на одном уровне с их международными аналогами. Однако один китайский аналитик написал, что китайские робототехнические фирмы отстают от своих мировых конкурентов по точности оборудования, долговечности и надежности. Предстоящая гонка в Пекине рассматривается как шанс изменить это восприятие.
Если Соединенные Штаты надеются идти в ногу с этим ускоряющимся темпом создания человекоподобных роботов, им необходимо ускорить собственные исследования и разработки; работать с партнерами и союзниками, чтобы обеспечить надежные гарантии и этические принципы для автономного оружия; инвестировать в устойчивое оборудование и защищенные сети связи; и сосредоточиться на эффективной подготовке и разработке оборудования для использования в военных целях.
Наступает мир, в котором человекоподобные роботы не просто бегают рядом с людьми, но и сражаются вместе с ними на войне. Следующее десятилетие может определить, какой стране будут служить эти машины.
Агентная война ИИ уже здесь
«Новизна больших языковых моделей, обобщающих документы и генерирующих технические документы, вот-вот уступит место агентам ИИ, которые поддерживают более глубокий анализ и планирование совместных боевых функций. Вооруженные силы стоят на пороге следующей крупной революции, определяемой преобразованием вычислительной мощности и алгоритмов в инициативу и темп. Командование миссией изменится. Планирование претерпит трансформацию. Небольшие штабы будут агрегировать и действовать на основе больших объемов информации, чем их наполеоновские предшественники, используя ИИ для получения стратегического преимущества. По сути, революция искусственного интеллекта, которую исследователи представляли себе в течение 10 лет, наконец-то наступила». Такой вывод делают авторы статьи об агентной войне ИИ в журнале War On The Rocks (23.04.2025).
Авторы делают вывод:
«Несмотря на то, что Соединенные Штаты, возможно, воспользовались потенциалом искусственного интеллекта после Второй мировой войны, его будущее находится под угрозой».
«Агентная война уже здесь, приветствуем мы ее или нет. Эпоха, когда военные планировщики вручную собирали ограниченные данные и компилировали статичные варианты реагирования на кризисные ситуации на слайдах брифингов, закончилась. В ближайшие несколько лет оборонное сообщество станет свидетелем появления агентов ИИ, представляющих военных планировщиков, логистов, офицеров разведки и операторов, которые используют накопленный веками опыт в цифровом сотрудничестве в режиме реального времени, создавая уникальные эффективные кризисные решения для лиц, принимающих решения, за считанные секунды. Это не просто постепенное улучшение — это сейсмический сдвиг. Преимущество первопроходца в использовании этого потенциала не только обеспечит господство на поле боя, но и будет иметь решающее значение на каждом уровне боевых действий.
Это может предвещать рассвет новой оборонной парадигмы, вытесняющей устаревший оборонно-промышленный комплекс гибкой, управляемой искусственным интеллектом агентной базой. Ставки не могут быть выше: если Соединенные Штаты и свободные страны не воспользуются этим преимуществом первопроходца, их будут опережать и переигрывать противники, которые могут навязать свой авторитарный контроль в глобальном масштабе.
С момента развертывания GPT-2 от OpenAI в 2022 году многое было сказано о появлении генеративного ИИ. Визионеры из Кремниевой долины говорили о будущем, в котором ИИ значительно сократит рабочую нагрузку на человека или даже позволит перераспределить приоритеты людей для выполнения задач более высокого порядка, оставив рутину машинам. И все же, даже с очень впечатляющими релизами новых моделей, большинство профессионалов не используют их за пределами роли чат-бота уровня колледжа, используемого для подведения итогов задач или написания коротких отчетов. Даже в оборонных кругах модели, созданные для военного планирования и создания отчетов в секретных сетях, просто дополняют основные человеческие задачи — фокус первых последователей вооруженных сил и жизнь на периферии повседневных рабочих процессов. Однако в конце 2024 года появились новые возможности ИИ благодаря трем важнейшим факторам: масштабированию вычислений, эффективности алгоритмов и новым методам обучения и трудоустройства ИИ.
В результате мы получаем не только беспрецедентные модели, способные постоянно превосходить лучшие эталонные показатели, но и новую парадигму для искусственного интеллекта: модели автономно работают вместе, рекурсивно отражая и повторяя идеи между моделями для создания новых идей за пределами самого образованного человеческого мышления.
Эти модели совместной работы с расширенной памятью, привязанные к приложениям и рабочим процессам, приводят к созданию автономных агентов ИИ: генеративных моделей ИИ, которые могут рассматривать, сотрудничать и создавать контент и варианты для принятия решений человеком. Вместо того, чтобы полагаться на несколько лет опыта одного человека, один агент ИИ включает тысячелетние человеческие знания для создания новых идей, а затем разыгрывает эти идеи с несколькими другими агентами ИИ. Каждый агент имеет доступ к схожим знаниям, но оценивает их с разных точек зрения и стимулов, в результате чего получаются поистине уникальные перспективы, которые затмевают любого человека.
Агенты ИИ, действующие под надзором человека, могут сделать возможными сегодняшние совместные боевые сети, которые соединяют глобальные датчики, чтобы использовать возможности, которые могут обеспечить применение силы, и другие средства, которые могут обеспечить другие эффекты, такие как киберинструменты. Как и аналитики и разведчики прошлого, завтрашние агенты ИИ будут не просто собирать информацию — они будут управлять датчиками, отслеживать перемещения противника в каждой области и отмечать закономерности, которые намекают на враждебные намерения, давая людям критическое преимущество до начала боя.
На пороге революции
Достижение преимущества первопроходца в агентной войне потребует не только внедрения новых технологий, но и отказа от устаревших методов ведения войны. Если американские военные воспользуются преимуществом первопроходца, то в ближайшие месяцы агенты генеративного ИИ будут действовать не просто как чат-боты для планировщиков и операторов. Они будут действовать параллельно с боевыми истребителями.
Эти параллельные операции могут происходить со скоростью, на порядки превышающей скорость человека, переваривая и отражая петабайты информации по различным военным функциям. Скорость машины повысит человеческое суждение.
Агенты ИИ, сосредоточенные на разведывательных задачах, будут взаимодействовать с агентами планирования, логистики и операторами, чтобы в цифровом и динамическом виде предоставлять людям индикации и предупреждения об изменениях в намерениях противника — изменениях, которые обычно намного ниже уровня шума для человеческого наблюдения. Враждебные действия, которые противники предпринимают в «серой зоне», будут более заметны и выявлены до осознания свершившегося факта, который они так часто стремятся реализовать.
Если Соединенные Штаты перейдут к агентной войне, военные планы будут динамичными, и агенты будут всю ночь повторять с другими агентами и реальными данными, чтобы утром предоставить людям рекомендации по изменению планирования и уведомления о новых компромиссах в отношении рисков. Эти рабочие процессы будут выполняться за считанные секунды, а не за традиционные дни и недели. Агенты по планированию будут постоянно размышлять о сильных и слабых сторонах противника и возможностях, имея в виду конкретные военные планы, которые могут нанести ущерб интересам Соединенных Штатов и их союзников. Эти агенты будут рекурсивно взаимодействовать с агентами разведки и логистики, выявляя новые потенциальные признаки, предупреждения и варианты сдерживания в течение всего дня, каждый день. Новые варианты будут обсуждаться между агентами, некоторые из них будут отвергнуты, а некоторые выбраны для передачи людям для рассмотрения в качестве обновлений динамического плана войны.
Изменения рисков будут поняты мгновенно, отражая оперативные данные, которые невозможно синтезировать человеку. Потенциальные варианты реагирования в кризисной ситуации, созданные в течение нескольких секунд после самых ранних сигналов и предупреждений, будут основываться не на статичных планах, а на истории эффективных вариантов сдерживания противников на основе тематических исследований и наборов данных. Многие из этих вариантов будут выходить далеко за рамки традиционных парадигм оборонного планирования. Это означает, что агентные силы заметят, что враг планирует сделать, еще до того, как он начнет действовать, и будут действовать первыми, предпринимая шаги для его сдерживания или срыва до того, как он сможет сойти с исходной линии. Это поставит под сомнение ожидания и посеет серьезные сомнения в безопасности планов противника, компетентности его военных планировщиков и вероятности желаемых результатов.
Внедрение агентов ИИ также потребует разработки новой доктрины и штабных процессов. Агентная война может стать моментом для окончательного переосмысления устаревших штабных структур, которые все еще напоминают своих наполеоновских предшественников. Агентский персонал может обеспечить масштабируемый надзор, выходящий за рамки стандартных подходов к тестированию и оценке. Этот новый подход может интегрировать фреймворк «человек в контуре», а также автоматизированные инструменты для мониторинга агентных систем по мере их работы в разных системах. Другими словами, планирование и работа со скоростью машины не означает, что люди по своей природе «не в курсе».
Это как раз на оперативном уровне войны у боевых командований. На тактическом уровне, если вооруженные силы США начнут вести агентную войну, агенты, развернутые на периферии, смогут автономно отслеживать датчики и сигналы на предмет незначительных изменений, которые могут указывать на присутствие противника до того, как они будут обнаружены человеком в сознании. Агенты могли автономно писать, просматривать и получать одобрение человека на код для военных задач и киберэффектов.
Агентное оповещение может превратить людей из наблюдателей экранов в менеджеров решений и эффектов. Агенты могли следить за расходом боеприпасов и распределением топлива по полю боя, предоставляли пополнение и пополнение запасов до того, как ощущалась человеческая необходимость, услышанная по радио.
Оценка боевых повреждений будет выполняться автономно и оцениваться агентами, которые будут давать рекомендации людям и значительно сократить время на повторную атаку или переход к следующей цели. Силы, действующие в непосредственной близости, но не имеющие общих знаний о возможностях всех родов войск, внезапно начнут говорить на одном языке. Специалисты по тактическому планированию выберут зону воздействия, а агенты порекомендуют эффективные и действенные совместные решения. Тактические потери и расходы будут автономно собираться и передаваться вышестоящим агентам штаба с рекомендациями по решениям о подкреплении людей до того, как люди обнаружат пробел.
Если Соединенные Штаты будут первопроходцами, то эти тактические агентные идеи будут автономно перетекать на стратегический уровень. Создание новой базы оборонных агентов, которая не только выявляет критические пробелы в возможностях до того, как они станут риском в условиях кризиса, но и итеративно рассматривает новые варианты возможностей, выходящих за рамки непосредственного человеческого воображения. Пробелы, швы и решения для глобальных оборонных транспортных сетей будут выявлены агентами, которые не только глубоко понимают требования ведения войны, но и итерируют с аналогичными агентами, пропитанными живым пониманием каждого товара, каждого порта, каждого ветрового режима.
Военные заказы на снабжение будут рекомендованы агентами за несколько дней до того, как они почувствуют человеческую необходимость. Автономное глубокое киберсканирование выявит ранее непредвиденные уязвимости — уязвимости как Соединенных Штатов, так и их противников. С агентами, работающими на уровне выше лучшего биохимика, лучшего квантового физика, лучшего исследователя искусственного интеллекта, новые технологии для коммуникаций, противовоздушной обороны, стратегического нападения и многое другое появятся из этих агентов, которые мыслят междисциплинарными целыми на уровне, выходящем за рамки докторской степени. Если этот головокружительный маховик достижений будет принят, он будет подпитывать новую базу оборонных агентов, которая быстро сделает ненужными промышленные комплексы прошлого.
Но что, если Соединенные Штаты и их союзники не воспользуются преимуществом первопроходца? Альтернативные издержки в данном случае являются экзистенциальными для Запада. Те же агентные возможности, которые используют противники, еще до того, как они поднимутся до уровня общего искусственного интеллекта, значительно превзойдут традиционные западные парадигмы 24-72-часовых циклов принятия решений и инициативы военного времени. Как только противники научатся использовать эти возможности и перейдут на уровень общего искусственного интеллекта — и, в конечном итоге, сверхинтеллекта — у них не будет возможности восстановить утраченные позиции. С агентами, руководящими их военными эффектами, эти противники легко перехитрят, перехитрят и будут доминировать над Западом, навязывая свой авторитарный контроль над всей жизнью, основанный на агентах. О последствиях для свободного мира страшно задуматься. Захват преимущества первопроходца в агентной войне является главной проблемой национальной безопасности, и это не является чем-то необязательным.
Заключение
Агентная война представляет собой следующую военную революцию, которую Соединенные Штаты, их демократические партнеры и союзники вряд ли могут позволить себе уступить авторитарным государствам, таким как Китай. Этот сдвиг требует не только интеграции передовых агентов ИИ в военные операции, но и культурной и структурной адаптации в оборонных организациях. Трудно представить себе эффективное ведение агентной войны с помощью устаревших военных организаций. Процессы обучения, доктрины и закупок должны быть переосмыслены для поддержки парадигмы, основанной на искусственном интеллекте, которая делает упор на гибкость, сотрудничество и принятие решений в режиме реального времени.
Пришло время действовать решительно. Выжидание рискует уступить высокие позиции противникам, готовым использовать преобразующий потенциал ИИ, тем самым угрожая стабильности и безопасности, которые свободный мир ценит и стремится защищать.
Чтобы сделать агентную войну реальностью, Соединенные Штаты должны развернуть эти системы и принять гибкий подход уже сейчас. Одной только теорией не поможет. Вооруженные силы США и их промышленные партнеры нуждаются в практических знаниях, полученных в результате экспериментов в реальных условиях. В то же время американские военные должны создать основу: больше вычислительных мощностей и инфраструктуры, более качественные данные и оптимизированные трубопроводы. Агенты ИИ хороши настолько, насколько хороша информация, которую они обрабатывают. Это означает, что к данным следует относиться как к системе вооружения — организованной, доступной и боеспособной, а не как к дерьму на общем диске.
Этот сдвиг также требует нового подхода к военно-штабным структурам. Вооруженные силы США должны выйти за рамки планирующих ячеек, предназначенных только для людей, и начать создавать команды, в которых агенты ИИ действуют как настоящие сотрудники. Это означает новые роли, новые ритмы боя и новую доктрину. Адаптация к этой парадигме не является чем-то необязательным. Именно так мы остаемся впереди в мире, где искусственный интеллект меняет характер войны».
