ВОЙНА В СИРИИ: МЫ ЧУТЬ НЕ ОПОЗДАЛИ
Максим Шевченко
Я считаю, что включение России в ближневосточную игру вполне своевременно — и чуть было не опоздало. Это первое. Если бы Россия дождалась падения Асада, будь он плохой фигурой или хорошей, в этих "ближневосточных шахматах", для которых, вообще-то, нет определения "хороших" или "плохих" фигур, а есть просто фигуры на доске; так вот, если бы Россия дождалась падения Асада, то у неё бы совершенно не осталось возможностей в этой игре, кроме как идти на поклон к Израилю, и тогда уже выпрашивать на коленях, будь то у Нетаньяху, у Авады или у Ликуда, возможность участия в ближневосточной игре. Это абсолютно.
Это было бы катастрофой для России, поскольку, чтобы нам ни рассказывали о водородных двигателях, но именно Ближний Восток остаётся в начале XXI века той кладовой нефти и газа, ключевым энергетическим регионом, что снабжает весь мир, особенно с учетом новых, разведанных уже месторождений возле побережья сектора Газа или возле побережья Сирии.
Вытеснение России с Ближнего Востока означало бы, что Россия становится некой третьесортной периферийной страной, которая пытается договорится с Китаем о поставках энергоносителей по сниженным ценам и, с другой стороны, имеет так и не разрешённый украинский кризис на транзитных путях с Европой, которая в это время как раз "ложится" под США в рамках нового, трансатлантического торгового соглашения. То есть Россия становится даже не колонией.
Во-первых, я уверен, что держава, которая в ХХI веке не будет присутствовать на Ближнем Востоке, не будет иметь там своего партнёра, хорошего или плохого, морального или аморального — эта держава в XXI веке уже ничто. Это просто "пятно на карте", вся жизнь которого уже зависит от внешних игроков. Таким образом, эти 34 российских самолёта — фактор не военного присутствия, но политического. Поэтому, при уважении к Шамилю Загитовичу и его глубокому экспертному пониманию региона — я тут позволю с ним не согласиться. Сирия — это не только Асад и не только алавитский режим, как это нам пытаются представить пропагандисты.
Алавиты, а точнее — группа алавитских военных, которые пришли в Сирии к власти, была скорее "точкой сборки" между христианским населением Сирии, опирающимся на Ливан, шиитами и суннитским большинством. И сегодня у власти в Сирии не "алавитский террористический режим", как это на разные лады поют суннитские пропагандисты, а символ того "общества согласия", что было выстроено в Сирии. Сирия — это не страна, а местность, территория, по которой ходил Гильгамеш, встречался с Энкиду, где возле Дамаска был похоронен Авель, где лежит внучка пророка Мухаммеда Зейнаб — эта территория является важным местом для всего исламского (и не только исламского) мира. Дамаску уже 5000 лет — это вообще самый древний, существующий и поныне, "живой" город на Земле.
Ключевой вопрос для вмешательства России в этом регионе, да и вообще для региона в целом — это палестинский вопрос. На территории Сирии на момент начала военных действий находилось около 600 тысяч палестинцев. В секторе Газа, напомню, между ихванами и салафитами были вооружённые столкновения, в результате которых ХАМАС уничтожил салафитов и ваххабитов в Газе просто физически. Включая, кстати, женщин и детей — погибли целые общины. Поэтому, тут, извините, между суннитами нет никакого единства — там единство такое, как было у нас, в 1918-19 годах между красными и махновцами на территории Южной Украины — вроде бы все против Врангеля, но при первой возможности они готовы убивать друг друга.
Я считаю, что приход России туда — это чисто политическое присутствие, для палестинцев, это выдох облегчения: наконец-то появляется понятный полюс, с которым можно вести переговоры. Напомню, что все палестинские фракции, кроме радикальных салафитских, имеют давнюю традицию переговоров с Россией. Я считаю, что никакой консолидации мусульман против России не будет на территории Сирии. Потому что за спиной каждой группы стоят государства, между которыми существуют непримиримые противоречия.
