В последнюю неделю октября в Москве после пятилетней паузы прошли выборы в Российскую Академию наук, самые масштабные за всю ее историю. Своими впечатлениями об этом важном событии мы попросил поделиться вице-президента РАН, председателя президиума Санкт-Петербургского научного центра РАН Жореса Ивановича Алферова.
— Жорес Иванович, официальная статистика утверждает, что в академию наук в результате прошедших выборов принято 176 новых академиков и 323 члена-корреспондета. Честно говоря, нынешние выборы в академию со стороны выглядят какими-то уж слишком масштабными. А каково ваше личное впечатление, как участника выборов?
— Да, это были самые масштабные выборы за всю историю Академии. Причем численность особенно впечатляет, если обратиться к истории. Так, в 1938 году Совнарком установил предельную численность Академии наук СССР в 330 человек. Она все время росла. Скажем, когда меня в 1972 году выбрали членом-корреспондентов, у нас было порядка 200 академиков и примерно 300 член-корров. Потом в 1991-м, когда кончалась Советская власть, в Академии было 250 академиков и 400 член-корров. Затем произошло слияние РАН с Российской академией медицинских наук и Российской академией сельскохозяйственных наук. И теперь нам установлена предельная численность — 2154 человека. Иными словами, страна после развала Союза стала в два раза меньше, а вот Академия наша — в три раза больше. И если в 70-е годы, да и в начале 80-х я знал что сделал в науке тот или иной академик или член-корр, то сегодня я этого не знаю. Таковы естественные результаты.
— Где было особенно много вакансий?
— По сельскому хозяйству и по медицине. Во время выборов академик Евгений Николаевич Каблов, известный ученый-материаловед, научный руководитель Института авиационного материаловедения, подошел к микрофону и задал вопрос академику-секретарю сельхозотделения: «Вот у вас очень много вакансий за фундаментальные исследования по специальности «механизация сельского хозяйства». Какие фундаментальные исследования ведутся по этой специальности?». Тот ответил: «Импортозамещение».
— Какой возраст для избрания в академию считается молодым?
— До 60-ти лет… Но все это относительно. Я, например, был избран академиком, когда мне было 49 лет. Курчатов стал академиком в 40 лет, Сахаров
— в 32. А наш выдающийся математик Сергей Львович Соболев был избрал академиком в 29 лет. И при этом ни у кого из них не было никаких особых вакансий для молодых, как сейчас. В наше время мы выбирали молодых, которые успешно выигрывали у своих коллег старшего поколения.
— Мне было приятно увидеть в числе новых молодых академиков Михаила Владимировича Дубину, который достиг этой вершины в 44 года.
— Михаил Владимирович — редкий случай, когда медик стал разбираться в физике и привлекать физические методы для исследования медицинских и биологических проблем, опубликовал целый ряд очень важных результатов, которые уже сегодня получили широкую известность в мире. Он — прекрасный ученый и хорошо, что его выбрали. 44 года — хороший возраст для активной работы в науке.
— Как проходит процедура голосования — шарами или бюллетенями?
Бюллетенями.
— А разве не от академической выборной процедуры пошло выражение «накидать черных шаров»?
— Это по старой памяти, потому что когда-то в Академии наук действительно голосовали черными и белыми шарами. «Черный шар», с тех пор так и повелось говорить. В истории Академии много разных историй по этому поводу. Известно, например, что сразу после войны на выборах 1946 года академики Вавилов и Иоффе, два крупнейших физика, выдвинули в академики своего коллегу, который уже был член-корром. А когда посчитали голоса, оказалось, что он получил ноль. Такой вот казус случился. Они-то все надеялись, что хоть один белый шар он получит, и тогда каждый из них мог бы сказать, что это он за него проголосовал. Академиком он все же стал, но только в 1972 году. Наш нынешний президент Владимир Евгеньевич Фортов в ходе этих выборов очень боялся, как бы не случилось путаницы с бюллетенями. Там напротив списка с фамилиями кандидатов были написаны два слова: «избрать» и «отклонить». И, голосуя в поддержку всех, можно было вдоль всей страницы провести вертикальную линию по слову «избрать» — и получилось бы обратное: всех отклонить, поскольку слово «избрать» зачеркнуто. Раньше голосование было за каждого отдельно, а тут, поскольку их очень много, разрешили вот так.
— А как вообще проходило обсуждение: персонально представляли каждого или голосовали за всех чохом?
— Ну, нет, это дело серьезное… Выборы есть выборы и проходят они многоступенчато. Процедура выборов в академию освящена многими десятилетиями, и она не меняется. После того, как утверждены вакансии, сначала идет детальное обсуждение. Мы имеем право выбирать вместо померших или если правительство нам добавляет вакансии. В этот раз правительство вакансии не добавляло. Каждое отделение может выбрать взамен умершего. Но президиум Академии наук может вообще внести коррективы. В Академии имеются отделения — физики, химии, математики… Создаются экспертные комиссии только из академиков, которые решают кого рекомендовать на избрание. Рекомендует тех, за кого проголосовало больше половины членов комиссии. В каждом отделении есть секции, более узкие. Там проходит избрание. И чтобы быть избранным академиком или членом-корреспондентом — голосуют только академики — нужно набрать две трети голосов от числа голосующих. После выборов в секции идет утверждение в отделении, тоже тайным голосованием. Тут для дальнейшего прохождения достаточно набрать больше половины голосов. И только после этого идет голосование на общем собрании. Голосует вся академия независимо от специальности. На этом этапе кандидату нужно набрать две трети. Так что, как видите, процедура это довольно сложная.
— Много ли в академии новых имен от Петербурга?
— Мы выбрали от нашего города 19 академиков и 34 член-корра. Это не так уж много от общего состава, процентов пятнадцать. Но много достойных ученых, талантливых исследователей. Мне особо хотелось бы назвать тех, кто сотрудничает с нашим Академическим университетом и стали членами-корреспондентами РАН. Это профессор кафедры фотоники Михаил Михайлович Глазов, физик-теоретик, который занимается теорией наноструктур, великолепный лектор и ученый настоящий. Как талантливый ученый зарекомендовал себя и профессор кафедры астрофизики Александр Владимирович Иванчик. По проблемам солнечной энергетики с нами активно сотрудничает мой аспирант 1964 года Вячеслав Михайлович Андреев. Мои поздравления — профессору кафедры математических и информационных технологий Максиму Александровичу Всемирнову. Все они — исследователи с большим потенциалом и хорошие наставники молодой смены.
— Жорес Иванович, если в целом оценивать прошедшие выборов, как важный этап жизни академии, внушает ли вам оптимизм их результат?
— Я доволен, что в Академию наук выбрали много действительно хороших специалистов. Ну а насчет оптимизма — у меня тут принцип прежний и он не меняется. Реформа Академии наук практически превратила ее в клуб ученых. И тут, как говорится, из песни слова не выкинешь. Оптимизм у меня появится только тогда, когда наши научные результаты будут востребованы экономикой и обществом. Это главное.
