Выступление Владимира Путина в Государственной Думе в минувший вторник и последующее голосование по поправкам в Конституцию вновь породили широкую дискуссию о формах правления, разделении властей и допустимости по той или иной причине оставаться у власти несколько сроков подряд. При этом число президентских сроков и персонификация полномочий остаются определяющей, но все же не самой главной частью нового основного закона.
До этого, прямо скажем, Конституцией образца 1993 года никто не интересовался. С ней, конечно, никто до сегодняшнего дня не боролся и не протестовал, но интересовались ее содержанием преимущественно юристы, судьи, адвокаты и чиновники, связанные с исполнением прописанных в ней положений. Для простого человека, чья работа или учеба не связана с юриспруденцией, основной закон оставался чем-то как минимум ненужным, чужеродным и неинтересным. А ведь это – главный правовой документ, в котором должны быть заложены основные принципы функционирования государства, отношения с гражданским обществом и ценности нашего общества. В таком равнодушном отношении виновны не столько правовой нигилизм и традиция неисполнения буквы законы, сколько сама Конституция, написанная будто бы для какого-то другого народа, другой страны и других исторических условий.
Любое выступление против Конституции – это отчасти правонарушение и посягательство на конституционный строй. Однако теперь, когда легальный выход из ситуации предложил на всенародном голосовании сам Президент, у нас открылось исторически небольшое окно возможностей, чтобы вернуть себе свой закон, свои нормы и обязанности, органичные русской истории и нашему мировоззрению. Главное, чтобы наша многовековая политическая культура соответствовала правовому формату государства.
Так что же сейчас не так с основным законом? Даже самый беглый его анализ и сравнение с конституциями других стран дадут удивительную картину. Российская Конституция действительно уникальна – она даже более космополитична, чем многие западные. Такие конституции характерны в основном для постсоветских республик и некоторых восточноевропейских государств. Конституционная установка на «права человека» так же является основной ценностной категорией в Узбекистане, Туркменистане, Казахстане, Белоруссии и Украине. Например, в молдавской конституции к правам и свободам человека добавляются ценности гражданского мира, демократии и справедливости. Как ни странно, именно конституции постсоветских государств оказались наиболее либеральными.
Других позитивных ценностей, разделяемых нашим народом, в Конституции не зафиксировано. В других конституциях – от стран Евросоюза до Латинской Америки – в основном законе прописаны религиозные, идеологические или исторические ценности. Это могут быть либо светские ценности (социализм, равенство, единство и т.д.), либо религиозные. Как правило, эта часть прописана в преамбуле:
Основной закон ФРГ: «Сознавая свою ответственность перед Богом и людьми…».
Греческая Конституция: «Во имя Святой, Единосущной Неразделимой Троицы…».
Ирландская Конституция: «Во имя Пресвятой Троицы, от которой исходят все власти и к которой как нашей последней надежде должны быть направлены все действия человека …».
В конституциях Китая, Индии, Кубы и многих других стран прописан в качестве ориентира социализм. В большинстве арабских государств, Иране и Индонезии в основном законе значительный раздел посвящен исламской религии и ее основным постулатам. В Британии, Колумбии, Перу, Аргентине, Норвегии, Швеции и Финляндии есть прямые отсылки к одной из христианских конфессий, либо к традиционной монархической форме правления.
Российский Президент в своем послании Федеральному Собранию специально выделяет еще одну специфическую проблему – разрыв между федеральной и самоуправляющейся муниципальной властью. Наряду с частичным de jure суверенитетом национальных республик и других субъектов Федерации, это несет угрозу всему государству.
Правительство в России не является партийным и парламент не раздает портфели по партийному принципу, однако роль Государственной Думы и Совета Федерации должна быть серьезнее – и на этом тоже сделал акцент Владимир Владимирович в своих предложениях к новой Конституции. Парламент после соответствующих изменений сможет напрямую утверждать Председателя Правительства, и по его представлению – вице-премьеров и федеральных министров. Это сформирует понятную властную вертикаль, в которой политическая часть (фракции в парламенте) не будут оторваны от системы госуправления (бюрократии). В целом это сделает систему более стабильной.
В явной модернизации нуждается положение об «общепризнанных принципах и нормах международного права» (ст.15) как составной части всей правовой системы. Эта категория упоминается в Конституции шесть раз и, в отличие от правовых систем других стран, инкорпорирована в национальную правовую систему, «является составной частью правовой системы». Вместе с тезисом о недопустимости любой идеологии (ст.13) этот пункт ставит действующую Конституцию на уровень колониальных и внешне управляемых государств, какой Россия и была фактически в ельцинскую эпоху. Вместе с национализацией элит, о которой мы писали в прошлой статье, мы должны сделать суверенной саму правовую систему. Российские чиновники и депутаты не должны иметь не только иностранного гражданства, но и любого имущества за рубежом. «Смысл, миссия государственной службы именно в служении, и человек, который выбирает этот путь, должен прежде всего для себя решить, что он связывает свою жизнь с Россией, с нашим народом, и никак иначе, без всяких полутонов и допущений», — сказал Президент в послании Федеральному Собранию.
Наконец, наш демографический рывок должен быть также зафиксирован в Конституции, а для этого должный статус должен быть закреплен за традиционной семьей – союзом мужчины и женщины. Это, казалось бы, обыденное указание на традиционный брак вызывает сейчас гневные выпады сторонников однополых союзов.
Наконец, в конституционном закреплении нуждается государствообразующая роль русского языка и русского народа, вытекающая из этого права наших соотечественников за рубежом. Впервые с этой инициативой выступили еще в 2016 году члены Изборского клуба. Безусловно, зафиксированный Конституцией 1993 года дисбаланс национальной политики, когда национальные республики защищают языки и культуру локальных народностей, а русские как бы повисают в правовой неопределенности, должен быть скорректирован в пользу действительно государствообразующего русского языка и народа. Примечательно, что с этим предложением выступили сначала изборцы на Кавказе – в рамках Русско-кавказской инициативы. А это значит, идея как минимум не отталкивает другие народы нашей большой Родины.
Итак, действующий манифест либерализма и космополитизма должен по итогам конституционной реформы вернуться из сферы правовой абстракции на свою историческую почву. Национальный гимн, герб и Конституция должны вдохновлять и соответствовать вере, амбициям, суверенитету и патриотическому чувству народа, для которого этот документ пишется.
