М.Курников ― Здравствуйте! В эфире программа «Особое мнение». У микрофона — Максим Курников. По видеосвязи и телефонной связи в один и тот же момент со мной писатель Александр Проханов. Здравствуйте!
А.Проханов ― Да, Максим, добрый день!
М.Курников ― Давайте начнем с Чечни. Там, вы знаете, что привито 100% от плана. Они у нас передовики. Может быть, нам всем надо как Рамзан Ахматович, так и надо руководить?
А.Проханов ― Я думаю, что Рамзану могут позавидовать наши губернаторы. Во всяком случае, решения Рамзана, они немедленно проходят через всю вертикаль управления и доходят до самых низов, чего не скажешь про наших губернаторов. А что там статистика — ну, статистика — это такая дура, мы же не верим статистике ни медицинской, ни климатической, ни экономической.
Я думаю, что Рамзан Ахматович — это тот человек, на которого не стоит особенно нападать. У нас есть объекты для критики внутри России.
М.Курников ― Тут даже не о нападении, а, наоборот, о каких-то перспективах. Вам бы хотелось увидеть его политического роста? Хотели, чтобы он занял пост выше, чем просто руководитель Чечни?
А.Проханов ― Я думаю, что он не оставит свою республику на любой, даже министерский пост в России. Мне кажется, что он вполне утолен тем, что ему история доверила судьбу такого мучительно восхитительного, загадочного, неукротимого народа как чеченцы. И он обещал чеченскому народу и нам грешным сделать чеченцев самым счастливым, просвещенным, светлым, светоносным народом в мире. И он эту задачу выполняет настолько, насколько это возможно, позволяет ему ситуация. Но он заявил это. А другие политики, другие премьеры, другие президенты это не заявляют. А ведь это великая цель.
М.Курников ― А вам нравится сегодняшняя Чечня, вам нравятся ее взаимоотношения с Россией?
А.Проханов ― Мне не нравилась Чечня, куда мы направляли свои разорванные, разрушенные военные подразделения и где этим подразделениям стреляли в лицо гранатометы, а в спину — либеральные энтэвэшные телеканалы, и пленным контрактникам отрезали головы и казнили. Вот мне такая Чечня не нравилась. И мне понравилась Чечня, в которой произошло чудо — чудо, где соединились Ахмат Кадыров и Владимир Путин и совершили невероятное: они развернули этот дикий табун истории у самой пропасти, не дали ему свалиться туда, в глубину, в бездну. И в этой бездне погибла бы и Чечня и Россия.
Вот эта Чечня, в которой произошло это преображение и чудо, мне нравится. А все остальное — это приложение. Возник чудесный город, возникли великолепные объекты. Я был на объекте, где готовится всероссийский спецназ. Это восхитительный центр силовиков. Сейчас у Чечни возникла интереснейшая интеллигенция. Мой друг Джамбулат Умаров — это просто жемчужина и чеченская и наша, российская. Это великолепная такая тенденция, которой можно только позавидовать.
И Рамзан как-то сказал мне, что задача правителя — любить народ и бояться бога. Я бы хотел, чтобы в кабинетах каждого губернатора висела эта надпись: «Любить народ и бояться бога». Тогда, я думаю, что в наших губерниях не процветала бы бедность, преступность, не росла бы коррупция и не совершались чудовищные, античеловеческие, антибожественные дела.
М.Курников ― То есть вам кажется, что в Чечне не процветает коррупция, в Чечне нет бедности, и в Чечне не происходит страшных, античеловеческих дел?
А.Проханов ― Вот мне не кажется. Я просто сейчас сижу в избушке, смотрю на грозу, которая ко мне приближается, и мне ничего не может казаться, что там в Чечне. И если я сидел в Чечне, я бы сказал, что мне кажется. Но у меня с Чечней постоянные отношения, связи. Я бываю в Чечне, я вижу чеченский энтузиазм. Я полагаю, что это не рай земной, это не Эдем, это такая мучительная среда, ситуация, как и во всех регионах России. Но, по крайней мере, Чечня провозгласила эту философию. В Чечне есть национальная идея. У Чечни есть лидер, который эту национальную идею провозглашает и сам является результатом и продуктом этой национальной идеи. Это очень важно.
М.Курников ― Вы сказали об этой связке: Владимир Путин, Рамзан Кадыров. Но Рамзан Кадыров относительно молодой человек, а Путин — умудренный опытом, дай бог ему долгих лет жизни, но когда-нибудь он перестанет быть президентом. Вы представляете себе Рамзана Кадырова без Владимира Путина? Какова его судьба, на ваш взгляд?
А.Проханов ― Я представляю себе Россию и без Рамзана Кадырова и без Путина и без их преемников, и через сто лет. Я представляю что Россия есть и будет.
М.Курников ― Россия будет, а что будет с Рамзаном Кадыровым без Владимира Путина? Он самостоятелен или он все-таки производная от Владимира Путина?
А.Проханов ― Да никакая он не производная. Он абсолютный лидер своей республики. Я думаю, что кто бы ни пришел в Москву, на путинское место, если это не будет какой-нибудь кретин, предатель и какой-нибудь такой горбачевец, он будет заинтересован в сохранении государства, чтобы государство на распадалось. Оно по-прежнему хрупкое, его нужно защищать всеми имеющимися средствами, не только средствами военно-воздушных и морских парадов, но сложнейшей внутрироссийской дипломатией. И поэтому Рамзан Ахматович будет всегда в контексте русской имперской политики.
М.Курников ― А почему оно до сих пор хрупкое, Александр Андреевич? Ну, вроде мы столько сил вкладываем, чтобы оно было не хрупкое, а оно все хрупкое и хрупкое?
А.Проханов ― Я думаю, что когда мы с вами на «Эхо Москвы» будем поддерживать государство во всех его проявлениях, а не каждый раз втыкать палки в колеса государственному велосипеду, оно усилится. И оно достаточно сильное, государство, оно сделало невероятное. После того, как оно было разрушено дотла, после того, как по России прошелся Мамай в 91-м году, уничтожил всё: дороги, самолеты, аэропорты, заводы, идеологию, систему управления всей экономики. Здесь должна была быть пустыня. Это должен быть бурьян цветущий, по которому расхаживали, держа руки в карманах, Гайдар и Чубайс. А этого не произошло.
Страна возникла, страна состоялась. Страна медленно и мучительно движется. Она движется в чудовищно сложных международных условиях. Вот может, мы сегодня поговорим еще об Афганистане. Это новая огромная, гигантская угроза, которая надвигается на Россию, перед которой проблема ковида и подорожания морковки кажется смешной.
М.Курников ― Поговорим обязательно, Александр Андреевич. Но по поводу хрупкости и того, что мы с вами делаем. Вот если мы с вами, два честных и неравнодушных человека вдруг видим, что наш государство причиняет нашей Родине вред: ворует, нарушает права русских людей и не только русских людей, разных людей, — мы с вами должны помогать этому государству все равно? Или если мы понимаем, что мы делаем что-то не так, мы должны этому что-то противопоставить?
А.Проханов ― Мы, прежде всего, должны понять, что без государства России не бывать — это аксиома. Государство — это та сила, любое — хорошее, доброе, великое, ущербное — это та единственная сила, которая сегодня может защитить русский народ от напасти. Она может защитить русский народ от потепления климата, от жары, от пожаров, от наводнений…
М.Курников ― Но вот Ельцин тоже был государство. Вы ему противостояли?
А.Проханов ― Да, я противостоял тому государству, которого не было. Я противостоял тому ельцинскому государству, которое уничтожило мое великое государство. И как только я почувствовал, что вместо этой пустыни ельцинской, вместо этого полигона, на котором американцы отрабатывают свои глобалистские тенденции, возникает зародыш государства, я изменил свое отношение. Я стал всеми силами помогать этому зародышу. Я понимаю, что это еще не богатырь, это еще не Илья Муромец, победивший Соловья разбойника. И я вижу все каверны и все ужасы сегодняшнего государства. Я говорю, что оно слабое. Я его не идеализирую. Но я говорю, что нужно понимать, что государство — это, прежде всего, та безусловная ценность, без которой мы ноль, мы ничто.
Повторяю, перед ковидом никто нас не может защитить кроме государства с его дурной или не дурной вакциной; перед теми угрозами, которые стоят, внешние угрозы, никто кроме государства нас не защитит. Поэтому это исходный момент. Если этот момент присутствует в нас, и он не устраним и не истребим из нас, можно говорит о совершенствовании государства. Не о сносе его, не о замене его чем-то другим, эфемерным, а его совершенствованием.
М.Курников ― Но в любом случае зафиксируем: не каждое государство в России несет добро своему народу.
А.Проханов ― А какое государство не несет добро своему народу?
М.Курников ― Вы, например, против ельцинского выступали.
А.Проханов ― Это не государство. Ельцин не был государством.
М.Курников ― Ну, как?
А.Проханов ― Ельцин разрушал до 2000 го года, это постоянное разрушение чего бы то ни было. Он не создавал государство. Он разрушал заводы великие. Он разрушал остатки идеологии, оставшиеся от перестройки. Он уничтожал пояса обороны российские. Не было государства. Это был президент, который был назначен. А великое советское государство, которое постоянно подвергается поруганию, оно спасло страну от фашизма. Если бы не было государства, мы бы сейчас в лучшем случае говорили на немецком языке, а в худшем случае, мы вообще…
М.Курников ― Не говорили бы. Александр Андреевич, вот вы говорите о символах государства в виде заводов и так далее. Были еще школы, больницы и прочее. Но за время как раз 2000-х годов койко-мест — знаете такое слово замечательное слово русское? — сократилось гораздо больше, чем в 90-е. Это государственный подход или антигосударственный?
А.Проханов ― Я не знаю. Я думаю, что множество ошибок, которое было совершено еще и при Путине. Я считаю, что и лесной кодекс — это огромная ошибка. Я думаю, что и кодекс о земле является ошибочным, потому что НРЗБ пустошь огромные земли. Полагаю, что так называемая оптимизация, коя была проведена в медицине, — это ошибка. Я помню, как оптимизацию приветствовали и либералы. Это чисто либеральный подход — оптимизация. И либеральный подход — свободная продажа земли. И либеральный подход свободного обращения с заповедниками, с лесами. Это пережиток, это отрыжка этих чудовищных 90-х.
М.Курников ― Александр Андреевич, а разве либеральный подход — это не свободные выборы, чтобы люди проголосовали, как они хотят, какому быть кодексу и так далее?
А.Проханов ― Нет. Никаких свободных выборов не существует. Есть мощнейшая НРЗБ корпорация, которая направлена на народ, и делает этому народу то, что им хочется. Хотят — они делают народ нигилистом, хотят — они делают весь огромный народ сплошными нацменьшинствами. У народа нет воли на выборах. Уже давно исчезли вече, уже давно пропали новгородские формы выборов. Сегодня выборы и вчера — это результат мощнейших воздействий на национальное сознание информационных потоков.
М.Курников ― То есть вы, Александр Андреевич, в народ не верите, как в субъект, как в людей, которые могут сами решать свою судьбу?
А.Проханов ― Нет, я верю в народ, который оснащен и элитой и вождем. Народ без вождя это печальное зрелище. Народ без вождя — это сырье, это корм, который отдан другим вождям и другим элитам.
М.Курников ― То есть швейцарцы, шведы, немцы — это все жалкое зрелище.
А.Проханов ― Швейцарцы — это великая страна, я понимаю. Я думаю, что швейцарские бомбовозы бороздят все пространство. А швейцарские нобелевские лауреаты, они диктуют нам формы поведения в химии, в ядерной физике. Я полагаю, что мы сейчас ограничиваемся нашей родиной, Россией, и наши все заботы здесь, а не в сравнении этих наших забот с заботами несчастной, погруженной в распад и уныние Европы.
М.Курников ― Давайте все-таки несколько слов о выборах скажем, хоть вы и не верите в них, как я понимаю, как в институт. Как вы думаете, почему от выборов отстраняются все, не только сторонники Навального, но и даже, казалось бы, уже проверенные коммунисты, как, например, Бондаренко в Саратове или как Грудинин, который формально не коммунист, но был в их списке?
А.Проханов ― Потому что государству необходимо воспроизвести себя на следующем политическом этапе. НРЗБ боится вдруг потерять власть и отдать ее хотя бы частично в региона недружественным государству силам. Это обычный государственный подход, особенно того государства, которое устанавливается сегодня в России. Надо понимать, что это не иллюзия. Мы должны понимать, в государстве создается новая форма централизма.
М.Курников ― И вы приветствуете это, потому что это усиливает государство?
А.Проханов ― Я приветствую. Я централист. Я в ужасе от той неразберихе, которая была в 90-х годах. Я в ужасе от того, что часть этой неразберихи, этого хаоса, она сохранилась здесь, оно проникало в многие наши структуры, многие наши уклады. И борьба с этим хаосом, который мешает нашему развитию, является очередной государственной задачей, очень сложной, мучительной, может быть, даже кровавой, я не знаю.
М.Курников ― Александр Андреевич, это же прямой путь к вырождению, когда отсутствует конкуренция, когда мы выбираем не самых лучших, а того, кто готов делать всё, что прикажет начальство.
А.Проханов ― Знаете, слово «конкуренция», оно сегодня звучит смешно в наших устах. Была в советское время конкуренция. Самолетами занималось 7 КБ, и в результате у Советского Союза была лучшая в мире авиация. А сегодня вся эта конкуренция этого нашего рынка, она приводит только к росту продовольственных цен. У нас же на рынке конкуренция. Много прилавков, много производителей картошки, моркови, кукурузы — а цены безумно растут. В конкуренции нет правды, если конкуренция не регулируется правительством и властью.
М.Курников ― Да, но мы говорим о политической конкуренции.
А.Проханов ― Политическая конкуренция или творческая конкуренция или экономическая конкуренция. Конкуренция есть конкуренция. Почему либералы, выиграв битву за власть, в 91-м году, потеряли ее? Зачем им было терять? Кто они? Это были люди, которые не способны управлять. Они выронили эту власть, которая досталась им даром. Они нашли ее на улице как кошелек. Коммунисты разбежались. Остались пустыми Кремль, заводы, госбезопасность. Там пришли либералы. Почему они вышли? Почему их вытравила история? Что, их опять пускать туда?
М.Курников ― Александр Андреевич, вам милее правители, которые зубами держатся до последнего, которых выносят уже в гробах из их кабинетов?
А.Проханов ― Нет, мне милее правители, которые создают страну, продолжают ее совершенствовать, и остаются у власти до тех пор, пока они не израсходуют свой ресурс. И тогда эти правители должны не отдавать власть на растерзание конкурирующим структурам, а должны точно провести операцию по преемственности — политической, личностной.
М.Курников ― Давайте попробуем посмотреть, что делают наши нынешние правители, в том числе, и с территориями, которые кто-то считает спорными, но мы-то, с вами считаем бесспорно нашими. Это Курильские острова. Наши правители предлагают их как-то совместно с Японией осваивать. Насколько вам по душе такое решение?
А.Проханов ― Я думаю, что оно имеет под собой резон, потому что мы и в России создаем совместные предприятия для совместного освоения каких-то новых технологий. А Курилы — это острова, где мало наших людей, там очень трудно осуществлять какие-то экономические прорывные решения. И мы решили привлечь туда японский капитал, японскую сметку, как это делали в 30-х года в Советском Союзе. Тут нет ничего ужасного. Это не есть передача Курил Японии.
М.Курников ― Александр Андреевич, а почему у нас не получилось как-то нормально эти территории освоить? Чего нам не хватает?
А.Проханов ― Почему нам до сих пор не удалось освоить Арктику, почему не удалось освоить Восточную и Западную Сибирь? Вот почему, как вы думаете?
М.Курников ― Так я вас спрашиваю.
А.Проханов ― Вот эти бесхозные территории, где вечная мерзлота на протяжении всего лета. Почему бы их не отдать тем смышленым, сноровистым народам, которые могут все это освоить, швейцарам, например? Отдайте, например, швейцарцам русскую Арктику.
М.Курников ― Да вроде не просят, к счастью, не претендуют.
А.Проханов ― Швейцарцы? Да покажите им пальчик. Швейцарские гвардейцы полосатые притащат свой Ватикан…
М.Курников ― Нет, это вы говорите про отдать. А я спрашиваю, почему не получилось освоить.
А.Проханов ― Потому что трудно, это не получается. Мало людей, мало ресурсов. Много очень забот. Все, что нам удалось сделать — сделать невероятное в советское время, — мы создали мощнейшие центры обороны там, на востоке. Мы создали целую серию заводов таких небывалых, как в Комсомольске-на-Амуре, авиационный завод и судостроительный завод. Создали заводы на Большом Камне. Мы создали большие хозяйства, агломерации, нефтедобывающие на Сахалине компании. Мы сделали очень много. Но, конечно, мы не превратили Дальний Восток в Южную Корею или в Йокогаму. Чего тут удивляться?
М.Курников ― Просто интересно, почему?
А.Проханов ― Ресурсов не хватает. Огромная территория. Россия мучительно, медленно ее осваивает, переваривает. И на этом основании многие говорят, что Россия проглотила кусок, который не пережует. Давайте отдайте эту территорию тем зубастым, смекалистым.
М.Курников ― Это вы призываете отдать, я подчеркиваю, потому что это все-таки статья теперь.
А.Проханов ― Я являюсь империалистом, я мечтаю о том, чтобы по сантиметрам Россия восстановила империю в масштабах Советского Союза.
М.Курников ― Иногда это выглядит как «Не доставайся же ты никому!» как с Курилами. То есть мы их и развивать не можем и при этом помириться с Японией не можем. А ведь в советское время был какой-то договор. Как вы думаете — вот мы тут часто и к 22-му году обращаемся теперь — нужно ли возвращаться к каким-то переговорам с Японией или закрыть эту тему раз и навсегда?
А.Проханов ― Нет, НРЗБ тема, мы заинтересованы в Японии, мы понимаем, что мы никогда Курилы не отдадим. Япония тоже понимает, что она никогда не получит эти острова, пока здесь есть подводные лодки и Тихоокеанский флот. Поэтому это будет тлеющая такая переговорная ситуация. В дипломатии таких зон очень много в мире.
М.Курников ― А это что, для нас это площадка для торга, это какой-то наш козырь? Нам это для чего?
А.Проханов ― Для чего нам Курилы?
М.Курников ― Да.
А.Проханов ― Мы возвращаемся а аксиоме НРЗБ.
М.Курников ― Нет, просто пример.
А.Проханов ― Вот я только что был на Дальнем Востоке, разговаривал с командующим Тихоокеанского флота на эту тему. Он сказал, что если Курилы перейдут к японцам, и японцы или американцы установят на Курилах системы ракетно-морского воздействия, наш флот Тихоокеанский будет заперт. Ему не выйти из этой бухты. Вы можете сказать: А зачем нам Тихоокеанский флот? Тогда начну объяснять, зачем нам Тихоокеанский флот.
М.Курников ― Нет, это уже совсем другое дело.
А.Проханов ― Почему другое дело? Я говорю, что Курилы, они запирают наш флот, делая Охотское море внутренним по существу морем, и у флота не будет выхода в мировой океан.
М.Курников ― То есть это военное в первую очередь решение, а не политическое, экономическое и так далее?
А.Проханов ― Я вам скажу только один мотив, который сам по себе достаточен. С другой стороны, Курилы — это богатейшая зона, это огромное количество морепродуктов, рыбы, крабов, кальмаров. И руки у нас дойдут до этого, доходят постепенно.
М.Курников ― Очень надеюсь, что при нашей с вами жизни мы увидим Курилы цветущими, такими же цветущими, как и соседние острова японские, а, может быть, даже и лучше. В конце концов, я думаю, мы способны и на большее.
Последний вопрос, который касается того, о чем мы говорили в последней части по поводу выборов. На ваш взгляд, надо идти голосовать вообще или всё за нас решат, и главное, чтобы партия правящая усилилась?
А.Проханов ― Нет, это пусть решает каждый из нас в отдельности: хочет он прививаться, хочет он голосовать и идет на выборы, хочет играть головой в футбол. Я на выборы уже давно не хожу, потому что я свою позицию высказал.
М.Курников ― Хочу вас спросить по поводу Афганистана и Ирака. Видите, как получается: американцы оттуда уходят, а как-то плохо от этого и нам тоже.
А.Проханов ― Там, в Афганистане у нас на глазах заваривается гигантская мировая каша. О ней почему-то не говорят ни представители МИД, не представители силовых ведомств. Может быть, они до конца и не видят. Но существуют очень мощные аналитики у нас, в основном силовики, которые раскрывают эту начинающуюся афганскую драму.
Американцы ушли из Афганистана, побомбили на прощание талибов. Талибы, взвинченные этими бомбардировками, активизируют свои действия против Северного альянса, и, по всей видимости, судьба Северного альянса сочтена. И Афганистан становится талибами. Талибы — это функция пакистанской межведомственной разведки. Талибы — это не самостоятельная сила. Это тот мощный проект, который на протяжении многих лет реализовываться Пакистаном и через них американцами. Причем пакистанская разведка, она не вполне американская, она очень тесно связана с Китаем.
М.Курников ― А почему американская, простите? Я вот тут не понимаю, потому что американцы, наоборот, поддерживают ныне действующее правительство в Кабуле.
А.Проханов ― Они поддерживают в Кабуле, но это правительство, по существу, пало. И это правительство становится объектом экспансии талибов, а за талибами стоят пакистанцы. А пакистанцы НРЗБ, они, с одной стороны, проамериканские, а, с другой стороны, прокитайские. И туда, в Афганистан приходит Китай. А Китай в Афганистане — это и Китай и Индия в Афганистане. Это Кашмир. Это старые, давние гималайские распри. И Афганистан становится центром этой огромной распри. И там встречаются несколько ядерных держав. Там встречается ядерная держава Китай, Индия, ядерная держава Пакистан. И все они находятся в очень сложных, противоречащих, иногда явно враждебных отношениях. У них недавно за спиной военные конфликты, жертвы и убитые.
Более того, талибы это утомленные старые, древние талибы, которые приезжали и продолжают приезжать в Москву, и у которых базой из базирования является Кувейт. Это старики, которые никакого отношения не имеют к новому руководству талибов. И эти старики приезжают сюда к Лаврову и заверяют, что Талибан будет лоялен по отношению к России, что никогда не перейдет таджикскую границу. Это все смехотворно. Эти новые талибы, они установили контроль над таджикской границей, и там сосредоточено около 60 тысяч блестяще вооруженных, бесстрашных воинов, которые воюют уже несколько поколений. И переход этой границы неизбежен. И они пойдут туда, вовнутрь наших среднеазиатских республик. И, в конце концов, они двинутся из этих республик в Россию.
М.Курников ― Когда вы говорите «наших среднеазиатских республик», вы имеете в виду, когда-то бывших нашими, или вы до сих пор считаете, что это наши как бы сателлиты. Я, как и вы, считаю, что Таджикистан является нашим сателлитом. Я до сих пор считаю, что это так.
А.Проханов ― И для России сейчас возникает драматический, предтеррористический период. Мы мучительно боролись с кавказским терроризмом, и нам казалось, что мы его закопали, «замочили в сортирах». Сегодня Россия пронизана таинственными нелегальными грибницами вот этих террористических агрессивных исламистов так называемых. И их активизации будет сейчас способствовать движение Талибан в республики Средней Азии.
И, мне кажется, что сегодняшняя русская ситуация, которая, может быть, достаточно, несмотря на ковид, спокойная, несмотря, на подорожание морковки достаточно терпимая, она стоит перед громадными испытаниями, которые потребуют от нас огромных ресурсов — военных, политических, людских. Этих ресурсов на Курилах не хватает, а нам приходится их опять концентрировать…
М.Курников ― Вы приветствуете позицию Лаврова, который считает, что талибы — это как минимум люди, с которыми можно вести переговоры?
А.Проханов ― Я приветствую позицию Лаврова, обязанность которого в том, чтобы вести переговоры. Его обязанность с самим чертом, с самим шайтаном вести переговоры. Это министр обороны или директор ФСБ должен заниматься силовыми компонентами. А Ларов должен заниматься и занимается этим.
М.Курников ― Если мы посмотрим на Ирак, из которого, судя по всему, американцы тоже будут уходить, это тоже потенциальная бочка с порохом?
А.Проханов ― Ирак, после того, как повесили Саддама Хусейна, это стало плацдармом для создания ИГИЛ, запрещенного в нашем…
М.Курников ― Кстати, как и Талибан.
А.Проханов ― Как и Талибан. Но Талибан* и ИГИЛ* — это довольно близкие структуры. Там та же идеология экспансии, идеология насилия, войны, идеология джихада. Поэтому Иран, в котором живы гнездовья ИГИЛ, он покажет себе еще как один рассадник этого воинствующего ислама.
М.Курников ― Так, может, попросить американцев не уходить оттуда? Из Ирака, из Афганистана.
А.Проханов ― Давайте кинемся им в ноги. Давайте пойдемте, кинемся: «Американцы, не уходите. Мы вас так ждали!» Американцы уходят отсюда, исходя из собственных возможностей. Им не под силу сейчас контролировать все эти зоны, весь этот мир. Они сами сжимаются. Американские имперцы сжимаются. Американский национализм, который провозгласил Трамп, который, казалось бы, был разрушен новой администрацией, тем не менее, он дает о себе знать в слабости экономики, во внутренних смутах, в нарастании внутренних протестов и противоречий. Американцы свертывают свое присутствие в мире.
М.Курников ― Это ошибка, что они оттуда уходят? Я имею в виду даже не только для них самих, а вообще для развития ситуации?
А.Проханов ― Я думаю, что их ошибка была в том, что они уничтожили Саддама Хусейна. Это была одна ошибка. Сейчас будет совершена еще одна. Потом будет третья ошибка, четвертая ошибка. Американцы умеют ошибаться.
М.Курников ― Опять же, возвращаясь к Афганистану, на ваш взгляд, насколько российское руководство сегодняшнее в достаточной степени оценивает угрозы, которые оттуда исходят? Или, судя по вашим словам, мне кажется, что вы чувствуете какую-то недооценку?
А.Проханов ― Мне кажется, что этой недооценки не существует. Во всяком случае, в публичной сфере звучат успокаивающие бархатные формулировки. Мне известно, что в наших глубинных силовых структурах этой ситуацией крайне озабочены. Этим озабочены ОДКБ, этим озабочено Министерство обороны, которые усиливает контингенты наших баз по всей этой периферии восточной.
М.Курников ― Давайте поговорим еще об одной международной теме, которая на неделе очень громко звучала. Она касается «Северного потока» и реакции Украины, Польши и других стран, которые выступают против этого проекта. Вы приветствуете соглашение между американцами и немцами, которые позволяют достроить? Вы поддерживаете «Северный поток», как проект?
А.Проханов ― Конечно. Я сам часть северного потока. Меня тоже встроили в эти трубы, через меня качается нефть. Конечно, я поддерживаю всё, что способствует нашему усилению, а также контролю России над европейскими ситуациями.
М.Курников ― То есть какой-то парадокс, потому что патриоты часто обвиняли в том, что Россию распродают, что все это продают на Запад и так далее. Так это же все средства продажи России.
А.Проханов ― Да нет, какие это патриоты? Есть разные патриоты. Самый крупный патриот — это тот, кто способствует усилению государства. России нужны деньги, России нужен контроль над Европой. «Северный поток» — это абсолютно имперская и патриотическая русская акция.
М.Курников ― А вас не смущает, что вместе с этим идет усиление каких-то людей, которые приближены к власти. Какая-нибудь компания, которая принадлежит вообще гражданину Финляндии, например, она зарабатывает на этой продаже, а государство могло бы зарабатывать больше.
А.Проханов ― Мы с вами очень мало знаем о том, как распределяются финансовые потоки. Мы судим это по интернету. Мне неизвестно, куда идут деньги господина Тимченко. Я не понимаю, почему, действительно, гражданину Финляндии Тимченко способствуют самые крупные люди России, в том числе, и президент. Это все требует знаний. Этого анализа нет. Есть эмоция, есть всевозможные устоявшиеся и набившие оскомину обвинения. Вообще, вся политика — это огромная тайна. Нас кормят дурными цифрами, Вообще, вся политика — это огромная тайна. Нас кормят дурными цифрами, нас кормят мифами, иллюзиями. А под всей этой целлофановой пленкой копошится и живет загадочное, мучительное, грозное существо, грозный моллюск не только российский, но и мировой.
М.Курников ― Александр Андреевич, такое ощущение, что вам как будто и не хочется знать. Вы видите, что происходит усиление государства, а остальное — это детали на этом фоне.
А.Проханов ― Ну, почему? Я сам являюсь той деталью, которая чувствует на себе негативные аспекты государства. Но меня охватила тревога по поводу того, что государство будет сметено или будет уменьшено или ослаблено — вот это главная моя тревога, которая не мешает мне тревожиться о судьбе русских лесов и русских земель, которые зарастают борщевиком.
М.Курников ― Хочу успеть вопросы от слушателей задать. Наш постоянный слушатель спрашивает вас, как вы относитесь к якутскому шаману Габышеву? Кто он для вас? Почему с ним власть так жестоко обходится?
А.Проханов ― Я люблю шаманов. Я сам шаман. И мне жалко Габышева. Мне кажется, что это дурь. Ведь известно, что и наши высшие чиновники, которые иногда ездят на Афон и заказывают всякие молебны, они шаманисты, они ездят в Марий Эл, слушают шаманов, едут в Удмуртию. Они больше доверяют оккультным силам, чем таким классическим христианским православным НРЗБ. Поэтому я к нему отношусь хорошо. Человек этот театральный, видимо, симпатичный, отважный.
М.Курников ― Так почему с ним так жестоко?.. Потому что, действительно, переживают, боятся?
А.Проханов ― Я думаю, что да, всего боятся. Они не могут превратить это в театр, в фарс. Если бы там было больше талантливых режиссеров, они бы превратили в фарс.
М.Курников ― А это сейчас что?
А.Проханов ― А это сейчас пошлость.
М.Курников ― Трагедия?
А.Проханов ― Конечно, трагедия для него. Я не знаю, как с ним обращаются. Он ведь шаман, я думаю, он может превращать психотропные средства в воду или в березовый сок. Я верю в его шаманские силы.
М.Курников ― Александр Проханов был в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Я напомню, что после 20 часов — программа «Кембриджская пятерка», вести ее будут Юрий Кобаладзе и Алексей Венедиктов. А после 21 часа — в программе «Статус+» Сергей Гуриев экономист, профессор Парижского университета Sciences Po. До свидания!
* ― деятельность запрещена на территории России
