— Вардан Эрнестович, 120 лет прошло с события, которое в советский период считалось одним из ключевых. Речь идёт о возникновении большевизма, начало которому было положено на II съезде Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в 1903 году. В чём суть большевизма, насколько сегодня он актуален для России и мира?
— Разговор о большевизме я бы начал с явления, которое на Украине названо «ленинопадом». Это массовый снос памятников Ленину в 2013–2014 годах. Ленин рассматривается советофобами как носитель и символ Русского Мира и российской государственности. Хотя вроде бы семантика, связанная с ним, всегда была другая, но воспринимается он именно так. Потом очередь дошла до сноса памятников Пушкину, Суворову. Случайно или нет, попытаемся разобраться.
Есть несколько методологических подходов к пониманию большевизма. В рамках формационного подхода он рассматривался как революционный авангард, сила, обеспечившая переход России от капитализма к социализму. В этом подходе много важных и необходимых для понимания сути явления моментов, но он нуждается в определённом дополнении.
Второй подход, который был распространён в 1990-е — 2000-е годы, связан с теорией модернизации, имеющей либеральный аспект. Он заключается в том, что развитие человечества — это путь от традиционного общества к современному, при этом акцент делается на росте индивидуальных свобод. Большевики с этой точки зрения выступают как антимодернисты, сдерживавшие или извращавшие течение модернизации. Такой подход, акцентированно или неакцентированно, до сих пор присутствует в российских учебниках, поскольку историко-культурный стандарт писали, исходя из концепции модернизации.
Ещё один — цивилизационный подход. Заявлено, что с этого года во всех российских вузах будет изучаться новый курс — «Основы российской государственности», разработанный в рамках этого подхода.
— Если теория модернизации до сих пор доминирует в российских учебниках, то и в новом курсе большевизм будет так же негативно интерпретироваться, но уже в цивилизационном плане?
— Здесь встречаются два противоположных взгляда. Первый: большевики — разрушители российской цивилизации. Второй: большевики — её восстановители. Поэтому важно развеять мифы, нагромождённые вокруг понятия большевизма.
С середины XIX века явно прослеживался тренд децивилизования России. Он выражался сначала в либеральных реформах Александра II, многие из которых были основаны на идеологии западничества, затем в думской монархии, которая уже существенно трансформировала цивилизационную модель России, а также в столыпинских реформах — в части роспуска общины, являющейся центральным институтом российской цивилизации. Наконец, Февральская революция стала дном децивилизования России. Следующий шаг в этом направлении после Февраля означал бы цивилизационную смерть России. И в этот момент приходят большевики…
— Согласны ли вы с мнением, что большевизм имел глубинные основания в русской истории?
— Да, соглашусь с этим. Эти основания — русская эсхатология, русское мессианство и русские солидаризационные идеалы. Конечно, большевики вышли из революционного лагеря. Там было много того, что можно назвать космополитическим компонентом. Но было и то, что глубинно уходило в русское прошлое, в Московское царство… Конечно, формы менялись, но основные составляющие: солидаризационные идеалы, мессианство, эсхатология, — в большевизме были с очевидностью выражены. Например, говоря о советской власти, принято вспоминать Совет, образованный в Иванове в 1905 году — отсюда шёл опыт советской системы. Но ведь и Совет всея Русской Земли в 1611 году, созданный в Ярославле, — это тоже глубинная форма, культурный код восприятия того, какой должна быть русская идентичная цивилизационная власть.
Конечно, здесь нельзя не вспомнить о внешних вызовах послереволюционной России. Демьян Бедный, конечно, не самый цивилизационно идентичный поэт, но его стихотворение 1918 года звучит актуально как для времени создания, так и для сегодняшнего дня:
Ещё не все сломали мы преграды,
Ещё гадать нам рано о конце.
Со всех сторон теснят нас злые гады.
Товарищи, мы в огненном кольце!
Прошло 100 лет — и опять «огненное кольцо», опять «злые гады» теснят Россию. Да и состав их мало изменился — те же страны Антанты, только теперь это называется по-другому, а суть осталась прежней.
— В «огненном кольце» принято действовать, принимать какие-то меры…
— Конечно, нужно вырабатывать мобилизационную модель. И тогда она была создана как единственно возможный ответ на давление извне. Большевики ответили на цивилизационный вызов.
Когда сегодня многие страны предъявляют России различного рода претензии, требуют денежные компенсации невесть за что, хорошо бы им напомнить об англо-французском соглашении о разделе сфер влияния от 23 декабря 1917 года, по которому Россию поделили между собой два лидера тогдашнего мира. 13 ноября 1918 года оно было подтверждено в более широком спектре — с позиции Антанты, аппетиты которой выглядели так: Великобритания забирает Северный Кавказ, Дон, Закавказье, Среднюю Азию; Франция — Украину, Крым, Бессарабию; США — Сибирь, часть Дальнего Востока; Япония — другую часть Дальнего Востока. Большевики объективно, вне зависимости от исходных намерений, став государственной властью, выступали как сила, которая удерживала геополитическую целостность России.
— В советских учебниках те события назывались «Гражданская война и иностранная интервенция». Сегодня вторая составляющая — иностранная интервенция — упоминается редко…
— Да. И получается, что всё происходившее в то время якобы было исключительно нашим внутренним делом. Но это не так, потому что внешние силы пытались реализовать свои геополитические интересы и получить в качестве дивидендов те или иные части России.
Это подтверждают и высказывания известных личностей стран Антанты.
Брюс Локкарт, глава специальной британской миссии: «Интервенция — единственное средство защиты британских интересов в России».
Жозеф Нуланс, посол Франции в России: «Наша интервенция в Архангельск и Мурманск, однако, оправдала себя результатами, которых мы добились с экономической точки зрения. Вскоре обнаружится, что наша промышленность в четвёртый год войны нашла дополнительный ценный источник сырьевых материалов, столь необходимый демобилизованным рабочим и предпринимателям. Всё это благоприятно отразилось на нашем торговом балансе». Фактически Нуланс открыто признаётся в грабеже России!
Уильям Буллит, советник американского президента Вудро Вильсона: «Свергнуть советское правительство можно, только окончательно разрушив страну и шагая через трупы простых русских людей. Но даже после этого любое иное правительство сможет держаться в стране только на иностранных штыках».
Так что все предельно чётко и определённо высказались на тему отношения к России. И была только одна сила, которая смогла сдержать этот натиск.
— Роль большевиков в той ситуации позже признавали даже их ярые противники.
— Они вынуждены были это сделать. По прошествии ряда лет наступило прозрение даже у тех, кто безусловно поддерживал «белую» сторону. Показательны их высказывания. Так, великий князь Александр Михайлович писал: «Никто не спорит, они убили трёх моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников».
Глава кадетской партии, министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков уже в 1920 году говорил следующее: «Теперь выдвигается в более грубой и откровенной форме идея эксплуатации России как колонии ради её богатств и необходимости для Европы сырых материалов. …Военная помощь иностранцев не только не достигла цели, но даже принесла вред: всегда и всюду иностранцы оказывались врагами не только большевизма, но и всего русского».
А вот что говорил о большевизме как национальной силе монархист Василий Шульгин: «Что делают большевики? Первое: восстанавливают могущество России. Второе: восстанавливают границы российской державы до её естественных пределов. Третье: подготавливают пришествие самодержца всероссийского». Высказывание датируется 1920–1921 годами.
— Интересно, что это говорит один из организаторов и идеологов Белого движения фактически сразу после окончания Гражданской войны.
— Да, это его оценка политических противников. Вот ещё одно из высказываний Шульгина о большевиках: «Их армия била поляков как поляков. И именно за то, что они отхватили чисто русские области». Он пришёл к выводу, что в Гражданской войне большевики выступили той силой, которая геополитически спасла Россию от уничтожения и раздробления, отторжения её частей внешними врагами.
— Тем не менее до сих пор популярен миф о том, что якобы большевики разрушили Российскую империю.
— Часто к этому мифу добавляют мысль, что большевики свергли царя. Это не так. Большевики не свергали царя, а к октябрю 1917 года империи, по сути, уже не было. Она посыпалась после Февральской революции, которая запустила центробежный процесс, и фактическое отсоединение территорий уже было свершившимся фактом. Большевики за один день остановить это не могли. В годы Гражданской войны на территории бывшей Российской империи насчитывалось около 200 государств и государственных образований. Перечислим некоторые из тех, что были созданы ещё до Октябрьской революции, с указанием дат фактического провозглашения независимости: Польша (март 1917 года), Центральная рада Украины (март 1917 года), Союз объединённых горцев Северного Кавказа и Дагестана (май 1917 года), Эстонский национальный конгресс (июль 1917 года), Финляндия (июль 1917 года), Великая белорусская рада (июль 1917 года), Объединённое правительство Юго-Восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей (июль 1917 года), Литовская тариба (сентябрь 1917 года), Армянский национальный совет (октябрь 1917 года).
Именно большевики оказались той силой, которая вновь собрала страну. Собрали с помощью тех средств, тех идеологических посылов, которыми можно было действовать в текущих условиях: где-то договаривались, где-то применяли силу, где-то агитировали, но в конечном итоге отстояли страну.
— Сталин определял большевизм как ленинизм, а ленинизм как марксизм эпохи империализма и пролетарских революций. Какова логика развития большевизма? Как большевики стали силой цивилизационного возрождения России?
— Марксизм — это очень сложное и многосоставное явление. На марксистской почве возник целый спектр политических течений и движений. Здесь и бернштейнианство, и феноменологический марксизм, и фрейдомарксизм, и так далее. В итоге марксизм и по сей день очень разнообразен. Даже в Соединённых Штатах трудно найти университет, где кафедры не возглавляли бы люди, представляющие разные течения марксизма. Большевизм в этом отношении, конечно, вышел из марксизма, но он не тождественен всем его многочисленным направлениям. Большевизм оппонировал многим из них. Поэтому важно зафиксировать, в чём отличался большевизм от прочих течений в марксизме.
На II съезде РСДРП в 1903 году в полемике тех, кого впоследствии назвали меньшевиками и большевиками, выясняли вопрос, возможна ли революция в России. Плеханов говорил, что «Россия не выпекла «пирог капитализма», что в стране ещё не сформировалась развитая система капиталистических отношений, нет связки «буржуазия — пролетариат», поэтому революция здесь невозможна. Большевики, вопреки аргументации и доводам тех, кто считал себя ортодоксальными марксистами, отвечали: революция в России возможна.
Выстроим логику большевиков по этапам. Пролетариат может победить только при поддержке крестьянства, потому что оно (на тот момент) является большей частью трудового населения. Следовательно, надо опираться на ценности и представления русского большинства.
Если революция не получится мировой, значит, России придётся существовать во вражеском окружении, и в перспективе возникнет необходимость бороться с внешними врагами. Поэтому нужно иметь армию и государственный аппарат. Значит, должно быть и государственное строительство. А для того, чтобы всё это выстроить, надо использовать часть старорежимных институтов и старорежимных кадров.
Следующий логический ход (который был заявлен Сталиным, но есть об этом определённые положения и у Ленина): социализм может победить в отдельно взятой стране, поэтому следует учитывать её специфику, исторические, культурные и прочие особенности. Фактически это уже открытая дорога к цивилизационному подходу.
Далее: несомненно, враги революции и враги России смыкаются между собой. Защита социалистического Отечества становится неизбежной. А это есть переход государства на цивилизационную, идентичную почву.
Таким образом в СССР теория марксизма соединялась с практикой российского цивилизационного строительства. Это окончательно произошло в период Великой Отечественной войны, когда с трибуны Мавзолея говорилось о Дмитрии Донском и Александре Невском, когда в 1943 году восстановили патриаршество, и так далее.
— Но в первоначальном плане революционных преобразований были совсем другие задумки, противоположные тому, что произошло. С чем связана такая глобальная историческая корректировка?
— Да, планировалось всё строить по эталонам Парижской коммуны. Ленин в работе «Государство и революция» говорит о том, как это видится. Полиция должна была быть упразднена. То есть планировалось убрать постоянно действующие силы охраны порядка. Их место занимают отряды милиции, что-то вроде народных дружин. Далее ликвидируется регулярная армия, а также чиновничество. И как итог: должно произойти «отмирание паразита-государства».
Но исторические реалии, с которыми столкнулись большевики: внешнее давление, военная интервенция, задачи экономического и социального развития — всё это предполагало, что государство должно быть. Фактически большевики в том положении, в котором они оказались, приходят к рецептуре восстановления государственности — единственно возможной, с опорой на специфику страны, в которой они действуют и существуют.
Конечно, в партии, в большевизме, существовало два течения. Условно говоря, западники и славянофилы, космополиты (фигура Троцкого здесь наиболее символична) и патриоты, опирающиеся на цивилизационно-ценностные накопления России. Конфликт между ними был неизбежен. И он не закончился с разгромом троцкизма. Космополитическая партия при Хрущёве взяла реванш, а при Горбачёве начался её новый подъём. И то, что Чубайс, ныне бежавший из России, фотографировался у могилы Троцкого, — закономерно. Для него это важная положительная фигура, в отличие, скажем, от Сталина. Это очень показательно, у Чубайса — преемственность с Троцким, хотя, казалось бы, один либерал, а другой — коммунист.
— Есть точка зрения, что большевики, в особенности Ленин, отрицали патриотизм. Насколько это соответствует действительности?
— Это не так. О патриотизме заговорили уже в первые месяцы Гражданской войны и военной интервенции. Ленин тогда писал: «Восстание Корнилова доказало для России то, что для всех стран доказала вся история: именно, что буржуазия предаст Родину и пойдёт на все преступления, лишь бы отстоять свою власть над народом, свои доходы. …Патриотизм человека, который будет лучше три года голодать, чем отдать Россию иностранцам, это — настоящий патриотизм, без которого мы три года не продержались бы. Без этого патриотизма мы не добились бы защиты Советской республики, уничтожения частной собственности…» То есть, Ленин говорит о необходимости патриотизма в борьбе за достижения народа и видит в этом ценность.
Сталин в этой связи ввёл очень важный образ — образ Антея, сына Геи, то есть образ связи с матерью-землёй. Читаем: «Связь с массами, укрепление этой связи, готовность прислушиваться к голосу масс — вот в чём сила и непобедимость большевистского руководства. Можно признать как правило, что пока большевики сохраняют связь с широкими массами народа, они будут непобедимыми. И наоборот: стоит большевикам оторваться от масс и потерять связь с ними, стоит им покрыться бюрократической ржавчиной, чтобы они лишились всякой силы и превратились в пустышку. Я думаю, что большевики напоминают нам героя греческой мифологии. Они так же, как и Антей, сильны, сильны тем, что держат связь со своей матерью, с массами, которые породили, вскормили и воспитали их. И пока они держат связь со своей матерью, с народом, они имеют все шансы на то, чтобы быть непобедимыми».
А ведь позже произойдёт именно то, о чём говорил Сталин, — отрыв от народа, от Родины. И как итог — неизбежное поражение.
— Ещё один важный аргумент противников большевизма — отношение к нему деятелей Церкви. Что вы скажете по этому поводу?
— И здесь всё не так однозначно. Например, патриарх Московский и всея Руси Кирилл подчёркивает, что важны все периоды истории. Вот как он оценивает советский период: «А было что-то хорошее в революции?.. Никогда бы эта система пропаганды не сработала, если бы она не легла на очень чувствительную нравственную почву, на востребованность справедливости. Не было достаточно справедливым российское общество во время империи… И разве мы можем сказать, что это плохо, что люди стремились к справедливости? А советский период? Да, конечно, и лагеря, и коллективизация, сопровождавшаяся кровью, и индустриализация при помощи ГУЛАГа. А разве не было энтузиазма, разве не было солидарности? Разве не было освоения целины? Разве не было комсомольских молодёжных отрядов и многого другого, о чём сегодня воздыхают люди, скажем, старшего и средне-старшего возраста? Солидарность!»
Вот оценка большевизма с другой стороны, в которой отмечается советский период как важный этап в развитии российской цивилизации, где присутствовали положительные ценностные установки, в частности, справедливость и солидарность.
Ещё одна оценка. Николай Бердяев — довольно противоречивый философ, но в своей работе «Истоки и смысл русского коммунизма» он многое объясняет: «Вместо Третьего Рима в России удалось осуществить Третий Интернационал, и на Третий Интернационал перешли многие черты Третьего Рима. Третий Интернационал есть тоже священное царство, и оно тоже основано на ортодоксальной вере. На Западе очень плохо понимают, что Третий Интернационал есть не Интернационал как таковой, а русская национальная идея». Это было написано в 1937 году. То есть произошло (на этапе уже не традиционного общества, а модерна) восстановление российской цивилизации.
— Ромен Роллан в своё время использовал формулу: Сталин — это Ленин сегодня…
— Сталина можно назвать и Иваном Грозным сегодня. Кстати, его Иосиф Виссарионович ставил выше всех других царей. Он видел в его правлении много общего с идеями большевистской революции. Это и общинность, и государственный патернализм, и фактически антикапитализм. Это идеократия, идеи соборности вместо разделения властей, пусть и в другом терминологическом смысле. Это идеологическое противостояние Западу. Это человек не как индивидуум, а как социальное существо, собрат во Христе. Это мобилизационная модель, всеобщность государственного деяния. Это и экономическая, и духовная автаркизация, и Россия как симфония народов, и цель построения Царства Божьего на земле. Понятно, что большая разница между ХХ веком и XVI-м, но Россия как цивилизация восстанавливалась, воспроизводилась. В этом отношении советский период — это, безусловно, продолжение единой цивилизационной истории России.
У Сталина много высказываний о государственном суверенитете, например: «Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы. Чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мирового капитализма, а как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся, главным образом, на внутренний рынок, опирающаяся на смычку нашей индустрии с крестьянским хозяйством нашей страны». И вот в этой логике суверенности государства всё в сталинском СССР и делалось.
— Вы упомянули об аналогии между большевиками-патриотами и славянофилами. Действительно ли у Сталина был новый панславянский проект? Не было ли это отходом от идей марксизма?
— Конечно, Сталин никогда не отказывался от марксизма, от ленинских идей, но он многое добавил. То, что в прежнем дискурсивном пространстве, казалось, было немыслимо.
Во время Великой Отечественной войны Сталин поднимает тему и образы, которые ранее не использовались. В 1941 году создаётся Всеславянский комитет, кафедра славистики, выпускается журнал «Славяне». В беседе с президентом Чехословакии Эдвардом Бенешем Сталин говорил: «Если славяне будут объединены и солидарны, никто в будущем пальцем не шевельнёт». И провозглашал тост: «За новых славянофилов, которые стоят за союз независимых славянских государств!»
Сложно обойти здесь религиозные аспекты, хотя это довольно тяжёлая тема. Конечно, в советской аксиологии происходила трансформация религиозных образов и представлений. Грядущее Царствие Божие как коммунизм, мировая революция как Армагеддон, пять мировых царств пророка Даниила как пять формаций и так далее. Эти образы оказывались близки в ассоциативном ряду и ложились на почву религиозного сознания.
Интересны идеи старообрядческого фактора в революции. Александр Блок, который очень интересовался старообрядчеством, заканчивает свою поэму «Двенадцать» строчками: «В белом венчике из роз — впереди — Исус Христос». Обратите внимание: не Иисус, а именно Исус. Это старообрядческий Исус Московской Руси. Она восстанавливается в революции. То есть период петровской европеизации рано или поздно должен был вызвать силы цивилизационного отторжения. И они, может быть, в неожиданной форме, проявились в ХХ веке.
А потом — 1948 год, Всеправославное совещание, где обсуждалась тема вселенского статуса РПЦ. Мы были пятыми в череде церквей. Сталин поднял вопрос, чтобы стать первыми. Константинопольский патриархат был против. Там же обсуждалось включение Армянской Апостольской церкви в перечень православных церквей, заявлялось о неприятии экуменизма и западничества, осуждались Ватикан и униатство, а также говорилось о перспективах соединения советских и христианских идей.
А при троцкисте и воинствующем атеисте Хрущёве в Церкви назначаются кадры (они, кстати, по сей день имеют преемство в руководстве РПЦ), которые поддерживают экуменическую линию, в отличие от духа Всеправославного совещания.
— Наглядный пример разности мировоззрения западников-космополитов и патриотов-славянофилов. Если вернуться к началу беседы и вспомнить о личности Ленина: почему до сих пор так боятся большевистского прошлого нашей страны?
— Вот свидетельство со стороны признанных Западом методологов общественных наук о Ленине и большевиках.
Иммануил Валлерстайн, один из основоположников мир-системного анализа, перед уходом из жизни, рассуждая об Октябрьской революции и её вожде, дал прогноз, что к середине XXI века Ленин снова может стать основным национальным героем России. Для этого, по мнению Валлерстайна, есть три предпосылки. Во-первых, влияние Октябрьской революции на Запад, идеи социализации капитала и социального государства. Во-вторых, влияние на Восток, пробуждение национально-освободительного движения, крушение колониальных систем. И в-третьих, это то, что Россия после 1917 года оказалась осью мирового исторического процесса, ведущей исторической общностью. С этим до сих пор невозможно не считаться.
Другой видный учёный, Арнольд Тойнби, автор концепции «вызов — ответ», которого справедливо относят к основоположникам цивилизационного подхода, говорит о том, что коммунизм, или большевизм, был русским цивилизационным ответом на западную угрозу и попытку западной гегемонии подчинить Россию. В ХХ веке Россия ответила на эту агрессию идеологией коммунизма, что позволило сохранить суверенитет и повести за собой значительную часть мира. Заметьте, это объясняет наш противник, работавший на МИД Британии, но в рамках цивилизационного подхода он даёт именно такую трактовку.
Конечно, большевизм в свою основу взял марксистское учение. Но не только его. Он взял русские цивилизационные ценностные накопления и, главное, на все вызовы дал именно русский, а не заимствованный на Западе, цивилизационный ответ, который в качестве альтернативы был предложен всему миру.
— Именно такой подход заставил весь мир говорить о русском чуде… Какие из его важнейших показателей вы бы отметили?
— Прежде всего, это феноменальная советская экономика. Когда сегодня говорят о китайском или японском экономическом чуде, почему-то забывают о том, что за всю мировую историю наивысшие темпы роста были в Советском Союзе в 1930-е годы. 20% ВВП в год! Это позволило СССР увеличить свой удельный вес в глобальной экономике на 10%. За очень короткий период советская страна в мировой иерархии вышла на второе место. Такого ещё никогда не было!
В те же годы мы удивили мир небывалым демографическим взлётом, который специалисты называют «сталинским демографическим ренессансом». Такой рост рождаемости, которого мы тогда достигли, классические демографы применительно к периоду индустриального развития и индустриализации считали невозможным. За этим, конечно, стояла системная политика государства.
Явили мы всем и военное чудо СССР, разгромив вермахт. Мы сокрушили воспринимавшийся непобедимой силой германский империализм, объединивший вокруг себя всю Европу, совершили немыслимый перелом в ходе Мировой войны, когда неприятель стоял почти уже под стенами Москвы. А в 1944–1945 годах Красная Армия продвигалась на Запад по 30 км в сутки. Эту военную силу не могли остановить. И даже когда США обладали монополией на атомную бомбу и планировали, как известно, начать с нами войну, они не решились на это, потому что по их расчётам даже после применения атомного оружия Красная Армия всё равно выигрывала в этом противостоянии.
Далее мы показали всему миру советское научное чудо. Научный прорыв, позволивший реализовать в ещё недавно аграрной стране в кратчайшие сроки атомный проект и заложить основания для советского первенства в космической гонке, опередив те же США, где было огромное преимущество в сфере вложений в эту гонку. Значит, наша система работала лучше.
Советское чудо в сфере культуры: произошла реальная передача народу культуры, которая прежде считалась элитарно-дворянской. Из полуграмотной страны СССР превратился в самую читающую в мире. Это был уникальный проект! На нём было основано советское образование, безусловно, лучшее в мире — даже по признанию наших конкурентов.
И, конечно, советское геополитическое чудо. Оно заключалось в новом мироустройстве, в создании альтернативной мир-системы (по Валлерстайну) — международной системы социализма. Это было не просто возвращение к российской цивилизации, а реализация нашего потенциала на новом уровне. Это был величайший опыт на восходящей стадии развития большевистского проекта.
— Хотя советской страны давно нет, совершенно очевидно, что советофобия до сих пор широко распространена. На каком фундаменте она выстраивается сегодня?
— Советофобия, прежде всего, уходит в русофобию, которая, в свою очередь, зиждется на православофобии. А в самом глубинном основании всего этого находится христофобия. Об этом надо говорить, потому что с той стороны воюют действительно тёмные силы, которые сегодня проявляют себя максимально активно. Всё начинается с ненависти к советскому, затем раскрывается как неприятие всего русского и российского, далее проступает ненависть к православию, и в конечном счёте обнаруживается фактически инфернальная ненависть к Христу и несомым Им идеям — не что иное, как сатанизм.
— Все эти этапы сегодня хорошо прослеживаются на примере Украины: антисоветизм, «ленинопад», отрицание русской истории и культуры, гонения на Православную церковь, поругание христианских святынь. Хотелось бы, чтобы осознание этого факта помогло тем людям на Украине, которые до сих пор находятся в плену у западной пропаганды, выйти из морока.
Вардан Эрнестович, большое спасибо за такое подробное раскрытие темы и интересную беседу!
