80 лет назад, в феврале 1945, лидеры СССР, США и Великобритании встретились в Ялте. За неделю сложнейшего дипломатического действия были достигнуты решения, заложившие конструкцию нового миропорядка на десятилетия вперед. Его обоснованно называют Ялтинским, иногда добавляя — и Потсдамским. В конце марта 2025 в Ливадийском дворце, в тех же интерьерах, что и в 1945, прошел Международный научно-дипломатический конгресс, посвященный юбилею. Его организаторы: Совет министров Республики Крым, МИД России, ВРНС, МГИМО, Русстрат, МИСК. В конгрессе приняли участие представители многих стран, включая потомков Шарля де Голля, В.М. Молотова, А.А. Громыко, современные нам государственные деятели, эксперты и деятели культуры. Среди последних Стивен Сигал и Роджер Уотерс (один из основателей группы Pink Floyd).
Разговор был содержательный. Выскажу свои соображения по главному вопросу, который явно и неявно витал на конгрессе: жив ли Ялтинский миропорядок? Зачем отмечать юбилей саммита союзников, которые спустя всего лишь год оказались в состоянии холодной войны? Чтобы сформировать обоснованное суждение, стоит обратиться к трем аспектам этой проблемы:
1) что на самом деле происходило и не происходило на Ялтинской конференции глав трех государств;
2) что в действительности произошло после Конференции;
3) что предшествовало февралю 1945 года?
Это позволит нам определиться во многом и в том, что происходит в наши дни.
Итак, пункт первый. Хотя стенограмма Ялтинской конференции давно опубликована, снова и снова открываются новые детали по самым разным нюансам этого события. Но хорошо известно, что не обсуждалось лидерами трех стран. И это не менее важно, чем то, что обсуждалось. А не обсуждалось то, что хорошо знали все трое:
а) работы над ядерной бомбой. Рузвельт не решился об этом сказать Сталину, который, однако, благодаря разведке был прекрасно осведомлен о Манхэттенском проекте;
б) разработка плана «Немыслимое» Великобританией, о чем также был осведомлен Сталин и о чем, разумеется, молчал Черчилль;
в) контакты между спецслужбами США и Германии. Об этом Сталин напишет Рузвельту в марте, обвинив его в нарушении союзнической этики. Заметим, о первых двух случаях умолчания Сталин не сказал партнерам ни слова и в июле в Потсдаме, даже когда Трумэн в присутствии Черчилля уведомил его об успешной разработке нового супероружия;
г) все участники встречи уже дали команды на подготовку спецназа по охоте за учеными, технологиями и стратегиями для ракетной, ядерной, авиационной, судостроительной и радиолокационной программ. Об этом тоже союзники предпочли промолчать.
По отдельности теперь эти моменты хорошо известны, но важно то, почему союзники при всей доверительности атмосферы переговоров об этих моментах не говорили.
Именно этот факт позволяет нам сделать принципиальное умозаключение: союзники в Ялте явно очертили правила игры на 25–50 лет вперед, неявно понимая, что будет два трека будущих взаимоотношений: (а) следование принципиальным договоренностям и (б) жесткое противоборство в формате холодной войны и локальных конфликтов за пределами территориального размежевания в Евразии и, по мере накопления ядерного потенциала — шантажа СССР.
Иначе говоря, конфронтация после войны тоже была результатом Ялты! Следствием той ее части, которую можно назвать «решающей тишиной».
Второй пункт. О том, что было после. Главным итогом Второй мировой войны советское руководство считало территориальное расширение сферы безопасности и влияния и раздел мировой экономики на две относительно автономные части. Сейчас используется термин «макрорегионы». Для полноты понимания учтем, что на деле возникло несколько макрорегионов. К моменту распада СССР и советский блок, и развивающиеся страны, да и западный блок не были однородными. Но важно, что институты, обязанные Ялте, существовали (ООН и границы, прежде всего) и договоренности Ялты все-таки соблюдались. Была ли Ялта как ядро послевоенного миропорядка разрушена с распадом СССР? Об этом можно спросить, например, Литву, Польшу, Украину, Японию, Германию, Финляндию, Чехию. Очевидно, что Саммит в Ялте в феврале 1945 года до сих пор впечатан в карты и пограничные столбы.
Третье. Что было до Ялты в 1945 года? Вторая мировая, начало которой точнее относить к 1931 году, к старту агрессии Японии против Китая. Но верно заметил французский маршал Фош после завершения Первой мировой: следующая война будет через 20 лет. Между двумя войнами были бесконечные санкции, торговые войны, локальные конфликты, кризисы, полная разбалансировка мировой валютно-финансовой системы с войнами валютных курсов, турбулентностью золотого обеспечения, инфляцией и т.п. В итоге мировая торговля практически рухнула. Торговать стало практически невозможно. А потребности в продовольствии и топливе нарастали. Торговлю стали заменять грабеж и сила. Из этих острых жизненных нужд можно было выбраться мирным или военным путем. Все попытки создать коалицию за мир со стороны СССР провалились. Эгоизм государств возобладал. Ставка на силу, агрессию, мировое господство, разумеется, получила соответствующее идеологическое оформление. Не обсуждаем сейчас роль американского и британского капитала и властей в науськивании Германии на СССР. Это отдельная и хорошо изученная сегодня тема. Вывод: война стала способом разрешения клубка противоречий внутри Западного мира и между двумя социальными системами. Очень многое в межвоенной истории напоминает наше время. Действует общая закономерность. Итогом стала Вторая мировая война и Ялта как ее финал, предваряющий Победу.
Таким образом, элементы Ялтинского миропорядка по-прежнему актуальны и действуют. Они дополнены последующими наслоениями, но это вовсе не превратило Ялту-1945 в реликт и не исчерпывает ее значение только реликтовым излучением.
Ялта спустя 80 лет является образцовой военно-дипломатической, экономической и гуманитарной высочайшей технологией. Если угодно, это актуальная технология конструирования миропорядков. Людвиг фон Мизес 100 лет назад дал великолепное определение порядка и причин его изменения: (1) недовольство текущим положением, (2) образ будущего и (3) путь и средства достижения этого будущего. Если есть эти причины, то возникает политика.
Екатерина II была убеждена: «Вся политика заключается в трех словах: обстоятельства, предположение и случайность. Надо быть очень твердой в своих решениях, ибо лишь слабоумные нерешительны». Отличие решительности в наше время только в одном — сфер противоборства стало больше, чем 80 лет назад.
