Страна-агрессор
Максим Шевченко
О.Бычкова― Добрый вечер и добрый день, это программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Бычкова, мой гость – Максим Шевченко. Пока вы ехали к нам сюда, знаете, что нам Госдума предложила в очередной раз?
М.Шевченко― Не могу даже угадать, такие за последние два года были фортеплясы. Давайте, интересно.
О.Бычкова― Очередной фортепляс – ввести в российское законодательство новое понятие «страна-0агрессор» — это то государство, которое вводит санкции в отношении РФ, граждан РФ и российских юридических лиц. И соответственно, представителям этих стран, зарегистрированным компаниям в этих странах-агрессорах, нельзя будет осуще5ствлять деятельность на территории РФ, — аудит, юридические консультационные услуги почему-то, и так далее.
М.Шевченко― Ну, что ж. Мне, конечно, жаль, но я считаю, что это совершенно справедливая норма, на войне как на войне.
О.Бычкова― Кого вам жаль в данной ситуации?
М.Шевченко― Жаль всех. И граждан РФ и граждан страны-агрессора. Смотрите, в 13-м году Россия имела вполне хорошие отношения с Австро-Венгрией, Германией.
О.Бычкова― Это сто лет назад?
М.Шевченко― В 1913 г. Ездили в Вену, в Берлин, и все было волшебно – учились в Гейдельберге и разных других приятных местах. Но в 15-м году уже шла война, и естественно, многие российские граждане были интернированы на территорию Германии и Австрии, и австрийские, германские граждане на территорию России были интернированы. Сейчас идет война.
О.Бычкова― Война между кем и кем?
М.Шевченко― Идет война между Россией и рядом стран Запада.
О.Бычкова― Например?
М.Шевченко― Не между всеми. Между Россией и США, Например.
О.Бычкова― Идет война
М.Шевченко― Конечно, идет «холодная война».
О.Бычкова― В какой географической точке она идет?
М.Шевченко― Она идет на Украине, идет, допустим, на Кавказе.
О.Бычкова― На Украине сражаются российские, американские, германские войска?
М.Шевченко― Я уверен, что есть американские военные советники и американские разведструктуры, которые контролируют полностью часть украинских вооруженных сил, часть украинских спецподразделений, которые, в частности, готовят им планы по диверсионным акциям на территории дружественных РФ ДНР и ЛНР. Это значит, что потенциально велика возможность, что наши консультанты, наши спе2циалисты, которые наверняка работают….
О.Бычкова― Которых там нет.
М.Шевченко― Которые наверняка там работают.
О.Бычкова― И военнослужащих у нас там тоже нет.
М.Шевченко― Не надо ловить на слове. Там нет кадровых — частей, — ну, что мы одно и то же повторяем? — там нет кадровых частей, но там, безусловно, есть военные. Странно было бы, если бы их там не было.
О.Бычкова― Ну, они там в отпуске.
М.Шевченко― Я не знаю. Разведчики наверняка не в отпуске. В Мексике идет гражданская война, а американцы никак на это не реагируют, там нет ни одного американского, ни военного специалиста, ни советника, ни кого-то еще – это абсурд и нонсенс. Знаете, что позволено США, то позволено и всем остальным. Если американцы могут свои войска вводить в любую страну в любой точке земного шара под разными предлогами, то и Россия может это делать, и любая другая страна на земле это может делать. Тут нет принципов, что одни животные более равны, — США, — чем другие животные и все остальные. Мы не животные. Мы все суверенные государства. Поэтому, если они полагают, что их армия может присутствовать в Афганистане. Ираке, Косово, на Балканах, в ФРГ, то и российские военнослужащие могут присутствовать там, где это выгодно, удобно и считает для себя необходимым делать руководство РФ.
О.Бычкова― Я с вами совершенно согласна.
М.Шевченко― Вот и хорошо. Поэтому следующий момент – война идет.
О.Бычкова― Секунду.
М.Шевченко― Воевать надо по-настоящему. Этот закон – закон войны. Я за войну.
О.Бычкова― Полностью с вами согласна – война идет, воевать надо по-настоящему. Если американским животным это позволено, значит, всем остальным это тоже позволено. Прекрасно.
М.Шевченко― Тем более что мы все не животные.
О.Бычкова― Да, я поняла вас.
М.Шевченко― Это в их оруэлловском мире они животные и они равнее всех остальных. А мы не считаем себя животными.
О.Бычкова― Ну, хорошо. Но ведь когда американцы входили в Афганистан, Ирак. Косово, Вьетнам много лет назад, они же не говорил, что они туда не входят. И они не говорили, что люди, которые там погибли, американские солдаты, они не американские и не солдаты. Правда?
М.Шевченко― Все правильно.
О.Бычкова― Они их хоронили с почестями, как героев. Что происходит у нас, скажите. Пожалуйста?
М.Шевченко― Американцы вводили туда кадровые части.
О.Бычкова― Да. Открыто.
М.Шевченко― Во-первых, вы не видите похорон американских специально прикомандированных военнослужащих. Вы видите официальные транслирующийся по телевизору похороны солдат, которые погибли в кадровых подразделениях на территориях Ирака или Афганистана. Сотрудники ЦРУ, спецподразделений, военные советники, которые осуществляют специальные миссии, их похороны по телевизору не транслируются. А, как известно, в штаб-квартире ЦРУ их имена даже не публикуются на доске. Там звездочки рисуют. Вы как раз «Родину» смотрите – там это прекрасно показано.
О.Бычкова― да, ровно об этом все показано. Но мне непонятно вот, что — да, я не вижу похорон спецагентов ЦРУ.
М.Шевченко― Или военных советников, которые находятся, допустим, неофициально, но по поручению чрезвычайной миссии американского правительства.
О.Бычкова― С другой стороны, я не различаю американских военнослужащих по внешним признакам.
М.Шевченко― Надо различать, потому что это совершенно разные вещи.
О.Бычкова― Но я, например, не вижу похорон российских солдат или российских военнослужащих, погибших на юго-востоке Украины. И их не видит никто.
М.Шевченко― А как, по-вашему, о ни должны выглядеть?
О.Бычкова― Если люди поехали защищать российские интересы и там погибли, то они должны быть похоронены как герои. Это должно быть признано.
М.Шевченко― Это если их официально туда посылает командование, если офиц2иально страна говорит. Что мы посылаем свои войска, тогда это так.
О.Бычкова― А почему она этого не говорит?
М.Шевченко― Потому что очевидно, что это война с обеих сторон, с натовской и российской, является неофициальной войной. Она поэтому и называется «холодной войной».
О.Бычкова― Скажите, 29 десантников, о которых сейчас много говорят, и «Солдатские матери» Петербурга и еще некоторые общественные организации пытаются добиться от российского Минобороны или от российских властей какой-то информации, а им говорят – они погибли на учениях в Ростовской области. 29 человек. Летом. Погибли, и все. Почему-то одновременно. И главная военная прокуратура говорит, что не будет возбуждать никаких дел по этому поводу, никаких расследований, и всех все устраивает. Возникает вопрос – если они погибли не в Ростовской области, а при других обстоятельства – почему нельзя об этом рассказать?
М.Шевченко― А почему об этом надо рассказывать, если это была закрытая операция.
О.Бычкова― А если они погибли в Ростовской области, на учениях, то почему это так просто должно быть скрыто?
М.Шевченко― Еще раз отвечаю на вопрос. А почему надо рассказывать о закрытых военных операциях, какое государство вменяемое публично рассказывает о закрытых военных операциях которые проводят власть, армия, спецслужбы?
О.Бычкова― Но вы же ссылаетесь на американцев в Афганистане, Ираке, и так далее.
М.Шевченко― О закрытых.
О.Бычкова― Они делают это в открытую.
М.Шевченко― Это вранье. О закрытых операциях никто не рассказывает. О закрытых операциях не рассказывает и Израиль. Когда в разных частях света, в Эмиратах убили одного из руководителей ХАМАСВ, еще кого-то, спецоперации против террористов, которых захватили в Уганде.
О.Бычкова― Спрошу по-другому. Почему американцы вводят своих солдат в Афганистан и Ирак в открытую, а мы то же самое делаем на юго-востоке Украины, — как вы сказали, — лживо и секретно.
М.Шевченко― Это ваши слова – «лживо и секретно».
О.Бычкова― Конечно.
М.Шевченко― Это не мои слова. Американцы вводят кадровые части. В полном составе, со всеми штабами, коммуникациями, фактически это открытая армия. Те российские военнослужащие, которые там находятся, которые туда посланы в командировку специальную. И еще раз подчеркну, что странно было бы, если бы их там не было. Если бы их там не было, то честно говоря, можно было бы удивленно посмотреть на наше правительство. Потому что около границ страны 140-миллионой происходит гражданская война, а правительство туда не посылает ни военных специалистов, ни специалистов, которые занимаются секретными операциями. Грош цена была бы такому правительству.
О.Бычкова― Но это же война в другой стране.
М.Шевченко― Ну и что, какая разница? Все эти границы это достаточно условная вещь. Сегодня граница одна, а завтра другая.
О.Бычкова― А тогда зачем нам Крым, если границы условны?
М.Шевченко― Вам Крым не нужен. Вот вы все меряете по себе. Для вас весь ми прилагается к вам.
О.Бычкова― А вы все мерите по мере как?
М.Шевченко― А вот народу Крыма нужна Россия. Вам Крым на фиг не нужен.
О.Бычкова― Послушаем рекламу и затем продолжим.
О.Бычкова― Продолжаем программу.
М.Шевченко― Оля, я все-таки хочу зафиксировать эту позицию – не России нужен Крым, а Крыму нужна Россия. Это народ Крыма захотел в Россию и, слава богу, Россия откликнулась. Если кто-то считает крымчан крепостными холопами, которые должны спрашивать у барина в Киеве сначала, чего они хотят, так барина в Киеве не было. Пока барина в Киеве не было, вот они и перестали быть холопами, а стали свободными людьми. А все эти границы, которые вы так почитаете…
О.Бычкова― Именно это я и процитировала – вы сказали, что границы не имеют значения.
М.Шевченко― Меня вообще забавляет, когда либералы, демократы, а я знаю, что вы человек искренне демократических взглядов, искренний приверженец свободы, я вам это говорю искренне, без иронии, — так почитают сталинские границы, которые проведены по телу народов кровавым тесаком сталинских репрессий. И эти границы являются такими святынями только потому, что Коломойский или Порошенко, или кто-то ещё внутри этих границ делает свой бизнес. Бизнес это все.
О.Бычкова― Мы историю с Крымом обсуждали много раз.
М.Шевченко― Ну, вы же вбросили, я ответил.
О.Бычкова― Ну да.
М.Шевченко― Это не Россия-Крым. А Крым – Россию.
О.Бычкова― После этого произошло много разных событий. Теперь у нас Россия находится в состоянии санкций.
М.Шевченко― Войны. Я считаю, что это война, надо называть вещи своими именами — война.
О.Бычкова― Ну, хорошо. И антисанкций тоже. И теперь оказывается, что наш уже фактически последний союзник, или предпоследний союзник, Александр Лукашенко, Белоруссия, недовольна Россией, которая теперь вводит санкции против Лукашенко. Потому что запрещает многим белорусским предприятиям поставку продовольственных товаров. И Лукашенко считает, что «Россия повела себя неприлично». Нам зачем еще с Лукашенко сейчас отношения портить?
М.Шевченко― ну, мы не знаем деталей. Я помню, что Путин предупреждал, когда заключался Таможенный союз.
О.Бычкова― Запрещен транзит продуктов из Белоруссии.
М.Шевченко― Мы не знаем деталей. Каких продуктов?
О.Бычкова― Еды.
М.Шевченко― Когда было подписание Таможенного союза, Путин говорил, что надеется, что страны, входящие в Таможенный союз, не будут импортировать продукты в обход санкций, которые установила России. Что не будут использовать режим санкций для обогащения. Надо детально разбираться с продуктами. Которые запрещены к транзиту из Белоруссии. Если это белорусские продукты, надо смотреть, что и почему, и это безобразие, если это белорусские продукты. Если это польские продукты или европейские, то это совершенно правильно делают, что запрещают. Дырок в этом заборе быть не должно.
О.Бычкова― А Лукашенко говорит, что «разного рода жулье, которое вертится сегодня в России, хочет нагреть руки на российском рынке за счет взвинчивания цен»№ — и мы с ним совершенно согласны.
М.Шевченко― Не исключаю.
О.Бычкова― Мы это видим.
М.Шевченко― Я не могу сказать, что это так совершенно надо разбирать в деталях.
О.Бычкова― А я могу — я хожу в магазины, покупаю.
М.Шевченко― Кто-то жулье, а есть какие-то реально невменяемые цены. Жулья, конечно, очень много. То, что вокруг Москвы выстроены целые барьеры олигархические, людей, которые взяли под контроль рынок овощной продукции, фруктовой, монополизировали его, уничтожили своих конкурентов с помощью неонацистских группировок, как это было с Бирюлевской овощебазой год назад.
И теперь на самом деле поставить весь московский плодоовощной рынок, года назад, когда все было волшебно в зависимость от импорта товаров из разных стран, сегодня, когда рубль полетел, оказались в очень тяжёлой ситуации. Конечно, нужна диверсификация и нужен свободный рынок, и должны быть приоритеты для внутренних производителей. На рынок Москвы, допустим, российские производители пробиться практически не могли. Надо, конечно, выстраивать, это должна быть политическая задача на уровне правительства Москвы, на уровне президента РФ, — речь идет о главном регионе, 20-миллионном, — выстраивать, в частности, как модельную систему холдингов, связей, рынков, сегментов рынка с производителями. Белгородской, Липецкой области. Кубани. Ростовской области. Сев.Кавказа, Сибири. Приоритет должны иметь внутри страны те, кто живет в этой стране, работает и создает продукты. Пока они были людьми третьего сорта по отношению к тем спекулянтам, которые брали дешёвые западные кредиты и заваливали дешевой продукцией российский рынок
Поэтому если эту ситуацию правильно использовать, для этого нужны серьезные, в том числе, структурные реформы, ситуация рынка. Надо убрать всех этих прихлебателей, которые сидят при разных региональных и федеральных начальниках и фактически контролируют как монополисты эти рыночные отношения. Если их убрать и вернуться к свободному, нормальному рынку, без посредников, которые взвинчивают цены в 5-6 раз, то это приведет к и к росту благосостояния российского производителя, и к адекватным ценам для вас, для меня, для тех, кто приходит в магазин.
Но это задача политическая, для этого нужно менять систему – тут я свами абсолютно согласен. Потому что система построена по принципу. Что тот, кто ощущает и сумел поставить себя как элиту – с помощью коррупционных сделок, с помощью сговоров в силовых структурах, бюрократических структурах, — тот и является право имеющим. Олигархическое государство, или, точнее, олигархо-бюрократическое государство в России должно уйти в небытие. На его место должно прийти нормальное, свободное, демократическое государство, которое реализует все виды свободы, присущие человеку. Свободу слова, религии, торговли и свободу выбора. И в этом у нас нет никаких разногласий.
О.Бычкова― Абсолютно согласна. Все-таки хочу вернуться к Лукашенко
М.Шевченко― В ситуации войны могу сказать, что Россия олигархо-бюрократическая эту войну проиграет обязательно. Она не сможет ее выиграть. Она сможет ее выиграть, только аккумулируя социальный ресурс. Только привлекая его на сторону государства, а не просто выстраивая такое нео-конфуцианское какое-то постмодернистское государство, где бабки и кабинет решают все. А смысл, содержание развития, мы ищем в каких-то парадоксальных проектах прошлого – то возрождая уваровскую триаду «самодержавие-православие-народность», То неосталинистский дискурс какой-то.
О.Бычкова― А иногда и то, и другое.
М.Шевченко― То либерально-западнический дискурс. Мне кажется, что еще ни одна политическая сила не пыталась посмотреть в глаза реальной стране, с ее многообразием, огромным потенциалом, с ее абсолютно неразвитой финансовой системой, ориентированной только на кучку спекулянтов, которые зарабатывали невероятные деньги на торговле кредитами в России. И так далее. Много проблем.
О.Бычкова― Но сегодняшний патриотический уваровский дискурс думает, что он ровно как раз и смотрит в глаза стране и там видит…
М.Шевченко― Это позиция страуса, который засунул голову в песок и которому кажется, что прочитав, или написав ту или иную записку начальнику – если начальник согласится, скажет – о, молодец, правильно сформулировал, точно, в этом есть выход, — что это есть реальность. Но это никакая не реальность.
О.Бычкова― А какая-то очень большая часть российского населения, опрошенного социологами, больше 50%, снова хотят Путина в 18-м году.
М.Шевченко― Ну и хорошо. Путин ассоциируется для многих людей с сильной стороной, с консолидированной позицией. Люди устали от власти непонятно, кого.
О.Бычкова― Вы только что обличали это государство, которое неправильно устроено.
М.Шевченко― Ну, я считаю, что оно поострено неправильно. Мы же сейчас говорим не о том, строит оно правильно или неправильно, не о моих взглядах, а о том, почему люди хотят Путина. Потому что люди хотят, при всех минусах, люди выбирают сильное государство. В годы войны, выбирая между Гитлером и Сталиным, страна выбрала Сталина, хотя она Сталина не очень любила. Но выбирая между Гитлером и Сталиным было понятно.
О.Бычкова― Я не уверена, что у народа был такой выбор во время войны.
М.Шевченко― А такой выбор был у большинства людей, поверьте. Он был очень серьезный. Поэтому страна всегда выбирает на самом деле инстинктивно большие массы людей выбирают вопрос безопасности.
О.Бычкова― А в результате мы оказались в состоянии войны.
М.Шевченко― Ну а мы, что должны стоять на коленях и давать с собой делать все, что угодно, что ли.
О.Бычкова― А кроме войны вариантов нет?
М.Шевченко― Путин вполне демократичный человек. Путин в России пытается проводить идеалы свободы слова, демократии, и так далее. Но других вариантов не оказалось на самом деле.
О.Бычкова― Очень странно.
М.Шевченко― Или надо было передать свой суверенитет под контроль американцев, либо надо выстраивать институты.
О.Бычкова― Мы продолжим нашу программу после выпуска новостей.
О.Бычкова― Продолжаем программу.
М.Шевченко― Оля, мы еще про Путина не договорили. Какие претензии к Путину — потому что Венедиктов рассказал Илье Азару и всей стране, что Медведев хотел закрыть «Эхо Москвы», а Путин спас «Эхо Москвы». Хоть какая-то толика благодарности должна быть к человеку?
О.Бычкова― Нет, я очень благодарна. Не считая того, что мне кажется, что…
М.Шевченко― Более того, предложил редактору стать его доверенным лицом.
О.Бычкова― И он отказался.
М.Шевченко― И он отказался, да. Какой уровень демократизма. А вы все «Путин, Путин».
О.Бычкова― А может быть, система должна работать так, чтобы Путин не вникал в такие вопросы?
М.Шевченко― В какие? Президент не имеет права иметь личных отношений с людьми, которых он считает важными, с главным редактором «Эха».
О.Бычкова― Имеет. Но мне кажется, есть законы, которые определяют функционирование редакции, радиостанции. Разве этого недостаточно?
М.Шевченко― Вот Путин эти законы соблюдает, он сказал не надо закрывать. Потому что он соблюдает законы и считает. Что редакция сама должна решать.
О.Бычкова― Может быть надо, чтобы все соблюдали эти законы?
М.Шевченко― Я ссылаюсь на интервью главного редактора, а не на абстракции. Ну, безусловно, все.
О.Бычкова― Слава богу, у нас есть закон о СМИ, на который можно ссылаться и который еще работает, к счастью.
М.Шевченко― Казуистически спрятались за непонятными формулами – законы какие-то. Я не понимаю, что вы все время к Путину имеете претензии какие-то? Человек создает ситуацию, при которой можно работать, можно еще что-то делать. Но сама система просто больная. Сама олигархо-бюрократическая система больная в России. Но тоже в зависимости от региона. Допустим, есть регионы гипер-успешные – Татарстан, Белгород, Липецк. Калужская область. Есть регионы, где все разбито, разворовано и разграблено. Не хочу их называть лишний раз.
Поэтому здесь все зависит — просто система как пазлы, которые не собраны.
О.Бычкова― Или собраны не так.
М.Шевченко― Представим себе – допустим. Вы убрали ныне существующую власть. Что дальше происходит, кто заменит? Ну, назовите мне ваш состав теневого кабинета? Я так понимаю, Кудрин.
Ну, я точно не Путин и не Медведев.
О.Бычкова― Ну, кто, Каспаров, что ли, заменит Путина? Кто еще? Навальный? Ну, скажите, вот вы разумный человек, в трезвом уме, здравой памяти.
О.Бычкова― У нас в РФ 120 миллионов живет?
М.Шевченко― Вы хотите кастинг из 120 миллионов?
О.Бычкова― Я просто хочу сказать, что из 120 миллионов не может быть, чтобы не нашлось еще одного президента.
М.Шевченко― Так готовьте. Пока либеральные демократические силы не получают одной целой.
О.Бычкова― Вы же не хотите меня в президенты?
М.Шевченко― А почему нет? Вы опытная женщина.
О.Бычкова― У меня другая профессия. Я все хочу как раз про профессию вас спросить.
М.Шевченко― Просто странные эти всегда комариные укусы. Они очень нерациональны.
О.Бычкова― Можно я переведу стрелки с Путина и даже с ваших любимых американцев на Государственную думу, которую мы тоже все очень ценим. Закон о профессиональных стандартах обсуждается. И уже зарегистрировано в Минюсте 199 стандартов, а будет 350 — уже к концу этог7огода. И Госдума хочет принять законопроект о том, чтобы люди работали только по специальности.
М.Шевченко― И? Мы же слышали, что журналистов это не касается.
О.Бычкова― Это сказал Минтруд. А ГД этого не сказала. Она сказала, что если у вас нет высшего профессионального образования, вы не можете работать журналистом.
М.Шевченко― давайте скажем откровенно – если вы врач и работаете без лицензии врачом, то это неправильно. Если вы психолог и работаете без лицензии психологом — это неправильно. Если вы работаете еще с такими профессиями, которые точно нельзя измерить – если вы строитель. А на самом деле никакой не строитель, — то дом, который вы строите, разрушится, рано или поздно.
О.Бычкова― А что, до сих пор любой человек с улицы мог прийти в операционную и предложить немножко порезать?
М.Шевченко― В операционную нет, а в терапевтическую мог.
\О.Бычкова― Да ладно?
М.Шевченко― Конечно, я вам серьезно говорю. Особенно в психиатрию. Это вообще — трёхмесячные юнгианские курсы прослушали, и вот уже можно принимать людей и копаться в их мозгах.
О.Бычкова― Тогда надо закрывать эти курсы.
М.Шевченко― Нет, надо вводить профессиональные стандарты. Я считаю, что это правильное дело. Просто надо посмотреть, в каких профессиях эти стандарты будут.
О.Бычкова― Вон из профессии, — скажу я вам тогда, извините.
М.Шевченко― Пожалуйста, ради бога, с удовольствием перестану быть журналистом.
О.Бычкова― Ну, я-то не перестану, я работаю по специальности.
М.Шевченко― Есть только одна профессия, которая не потребует стандарта. Знаете, какая? — профессиональный революционер. Вот нет таких учебных заведений, которые бы готовили профессиональных революционеров.
О.Бычкова― Значит, будут.
М.Шевченко― А профессиональные революционеры при этом есть – мы видели их успешную профессиональную деятельность в начале 20 века.
О.Бычкова― Тогда не было такой прекрасной ГД, как сейчас.
М.Шевченко― Но их было 44 и они были волшебными. Давайте остановимся на профессиональных стандартах. Я считаю, что есть профессии, в которых они просто обязательны.
О.Бычкова― ну, это очевидно.
М.Шевченко― Адвокат, врач, учитель, психолог.
О.Бычкова― Это все понимают.
М.Шевченко― Все, что имеет отношение к работе с человеком. Финансовые разные консультанты тоже обязательно должны иметь профессиональную стандартизацию.
О.Бычкова― А почему ГД все время хочет регламентировать каждый шаг, вздох и слово, которео мы с вами произнесем?
М.Шевченко― Мне кажется. Что вопрос профессиональной стандартизации в некоторых профессиях это вопрос безопасности.
О.Бычкова― Это понятно. Это как ломиться в открытую дверь – очевидно, что врачом должен работать человек с дипломом врача.
М.Шевченко― Подтверждённым дипломом. Человек, прошедший ординатуру.
О.Бычкова― Так это ясно и очевидно, это сложившаяся практика веками.
М.Шевченко― ну, если мы с вами согласны – тогда мы о чем говорим?
О.Бычкова― Мы о другом. Почему ГД занимается – как вы сказали? – фортеплясами?
М.Шевченко― Я не считаю, что это фортеплясы, я считаю, что это правильный закон. Мы же с вами не обсуждаем его детали, мы не на «круглом столе» в ГД, — это же не два абзаца, там наверняка есть нюансы. Надо его внимательно изучить. У вас есть передача специальная по трудовым отношениям — я ее часто слушаю в Машине. Позовите человека из ГД, и подробно его допросите. Андрея Исаева, например.
О.Бычкова― Андрей Исаев историк по образованию, он учитель истории. Хочу вас спросить про то, о чем можете рассказать именно вы. Вот эти духовно-просветительские некоммерческие организации РПЦ, на которые, как выясняются, 2 млрд. рублей уже выделили. Читая эту новость я обнаружила, что оказывается, у нас есть федеральная программа укрепления единства российской нации. Российскую нацию меньше, чем за 2 млрд., нельзя укрепить?
М.Шевченко― Можно и меньше, можно и больше. В укреплении нации деньги счета не имеют. Я высказывался по этому поводу – я просто не верю ни в какие Дома культуры, «Ленинские комнаты» или центры, которые укрепят нацию. Я считаю, что эти 2 млрд. можно будет передать просто РПЦ, епархиям, и каждый епископ, в соответствии с церковными правилами, распорядился бы этими деньгами, которые ему бы передали. Кто-то пустил бы их на ремонт храмов, кто-то на воскресную школу, или на восстановление епархиальных училищ, на создание епархиальных газет. И так далее. Но государство постоянно испытывает комплекс синодального, соблазн синодального правления и полагает. Что оно лучше Церкви знает, что делает с православием. Я так не считаю.
О.Бычкова― А может, государство, таким образом, хочет сказать, что эта духовно-просветительская работа и тем более, укрепление единства российской нации – это не только дело Церкви?
М.Шевченко― Оля, всякие мутные формулировки для меня непонятны. Я понимаю, что такое храм. Я понимаю, что такое литургия и проповедь в храме, что такое воскресные школы при храме, что такое всякого рода приюты, попечительские приюты, что такое катехизация, что такое Закон Божий, я являюсь сторонником включения закона Божьего для представителей разных конфессий не в факультатив, а в образовательную сетку.
Я считаю, что государство должно включить предмет под названием Закон Божий, а потом нанимать специалистов, которые бы его преподавали. Я сторонник внятности. &la
