Ликбез в защиту рубля

Ликбез в защиту рубля

Сергей Глазьев

Вопрос

Сергей Юрьевич, для прекращения искусственной девальвации рубля вы предложили установить некий постоянный курс его обмена с долларом. Это вызвало бурю негодования ряда экономистов, которые руководствуются рыночными догмами – продавать все и вся.

Устранение «шумов» в системах, каковыми являются также экономические, необходимо для поддержания их устойчивости. Ваше предложение, как специалиста по экономической кибернетике, направлено на ликвидацию одного из «шумящих» источников ценовой инфляции, с которой якобы борется Центробанк, пустив рубль в «свободное плавание». Какими вам видятся принципы валютного обмена при взаиморасчетах в международной торговле без дискриминационной и экономически абсурдной привязки национальных валют к доллару и евро, в том числе на единой таможенной территории ЕврАзЭc, а также России с Китаем и другими странами? Было ли появление евро попыткой Евросоюза вырваться из долларового капкана, и удалась ли она?

———————————————————————————————

— Сергей Глазьев: Когда я предлагал зафиксировать курс для прекращения спекулятивной атаки на рубль, то не имел в виду его установление равным какому-либо ППС. Зафиксировать курс нужно было бы на любом разумном для возникших условий уровне, чтобы остановить спекулятивный вихрь, дестабилизировавший макроэкономическую ситуацию. Здравый смысл, математическое моделирование и международный опыт говорят о крайней вредности так называемой плавной девальвации рубля. Она очень выгодна финансовым спекулянтам, которые, в конечном счете, разгоняют ее до обвала, но вредна для экономики, так как подрывает необходимую для инвесторов и производственной сферы стабильность. Введя плавную девальвацию валюты в рамках некого предсказуемого коридора, ЦБ дает понять спекулянтам, что можно играть на понижение национальной валюты без какого-либо риска. Тем самым он сам провоцирует спекулятивную атаку на рубль, жертвой которой и стала наша финансовая система в прошлом году.

Но если мы находимся в рыночной экономике, то должны принимать свойственные ей механизмы установления текущих цен, в том числе, исходя из балансировки спроса и предложения на валютном рынке. Он определяется соотношением как экспортно-импортных, так и финансовых спекулятивных операций. Последние целиком зависят от настроений спекулянтов и носят дестабилизирующий эффект. Поэтому все разумные денежные власти ведут с ними бескомпромиссную борьбу, стараясь максимально подавлять и блокировать спекулятивные атаки на национальную валюту.

Что касается торговых операций, то их баланс определяется ценовой конкурентоспособностью товаров и услуг. Поскольку на внешнем рынке торгуются не все товары, то невозможно использовать для установления обменного курса ППС. Он формируется только на основании балансировки спроса и предложения товаров, обращающихся во внешнеторговых операциях. Здесь тоже могут быть перекосы в связи с разными ППС в разных отраслях. Их, конечно, можно купировать, вводя дифференцированные обменные курсы по товарным группам. Но тогда целесообразность экспортно-импортных операций надо определять административным образом, исходя из желаемых балансов спроса и предложения товаров, которые кто-то должен задавать. Но это другая система, требующая системного планирования внешней торговли хотя бы по укрупненной номенклатуре.

В нынешней ситуации для стабилизации курса рубля я бы предложил следующие меры.

1. Остановка спекулятивного вихря путем прекращения кредитования валютно-финансовых спекуляций за счет кредитов ЦБ, госбюджета и госбанков, а также пресечения махинаций и сговоров сотрудников биржи и банков по манипулированию рынком.

2. Многократное снижение размаха валютных спекуляций путем остановки кредитных рычагов, увеличения налогообложения спекулятивной прибыли, сокращения числа сессий и других стабилизационных механизмов ММВБ с восстановлением над ней государственного контроля и заменой кадрового состава.

3.Установление централизованного контроля над валютными операциями госбанков и государственных корпораций с целью стабилизации рынка, и ри необходимости их перевод на прямые валютные операции с ЦБ.

4. Ограничение валютной позиции коммерческих банков, запрет на покупку валюты юридическими лицами без хозяйственных на то оснований.

5. Запрет участникам торгов на валютной бирже приобретать валюту иначе, чем для оплаты импортных контрактов или выплат внешних валютных долгов при доказанном отсутствии у них валютных резервов.

6. Запрещение направлять средства, полученные предприятиями по каналам льготного рефинансирования и с помощью других форм государственной поддержки, на спекулятивные операции, включая покупку валюты в отсутствие импортных контрактов.

7. Введение повышенного – до 100% резервирования средств на валютных счетах в случае угрозы замораживания валютных активов российских физических и юридических лиц.

8. Введение временного налога (резервирования средств) на валютообменные и трансграничные операции с последующим его зачетом при завершении легальных операций. Блокирование сомнительных операций, особенно с офшорами. Введение контроля за трансграничными операциями капитального характера посредством открытого лицензирования. В отношении сомнительных операций – введение процедуры аргументированного обоснования операций по вывозу капитала с точки зрения пользы для развития российской экономики.

9. При необходимости увеличения предложения валюты – введение обязательной продажи валютной выручки экспортерами на валютном рынке или Центральному Банку.

10. Разрешение заемщикам применять форс-мажор по отношению к кредитам, предоставленным странами, которые ввели финансовые санкции против России. В случае продолжения санкций – введение моратория на погашение и обслуживание кредитов и инвестиций, полученных из стран, которые ввели санкции против России.

11. Прекращение выдачи российскими банками кредитов в иностранной валюте нефинансовым организациям. Законодательное запрещение займов нефинансовым организациям, номинированных и предоставляемых в иностранной валюте.

12. Ограничение по объемам в единицу времени переводов валюты российскими физическими лицами на счета в иностранные банки.

13. Прекращение государственных гарантий по банковским вкладам в иностранной валюте.

Что касается валютно-расчетных отношений в ЕАЭС, то их значительная часть во взаимной торговле в национальных валютах приходится на рубль. Это естественно, так как на долю России приходится 85% производства всех товаров Таможенного союза. Нужно стремиться к тому, чтобы во взаимной торговле вытеснить иностранные валюты, а затем переходить к стабилизации обменных курсов национальных валют. Для начала понадобится выстроить «валютную змею» стабильных курсовых соотношений между странами ЕАЭС. Затем можно будет ввести наднациональную расчетную валюту, оградив ее от спекулятивного давления, на следующем этапе использовать ее в качестве общего знаменателя при расчете курсов национальных валют, потом предложить построить на ее основе общий финансовый центр и лишь затем – разрабатывать правила эмиссии.

— Сергей Юрьевич, вы придерживаетесь сохранения повсеместно принятого рыночного установления обменного курса валют, равного их спекулятивной цене, и предлагаете ряд мер по ограничению или блокированию спекулятивных аппетитов продавцов валют. В частности, предлагаете для этого увеличить налогообложение спекулятивной прибыли. Но в таком случае для установления налоговой ставки прибыль придется соотносить с несуществующей себестоимостью валюты. Ведь символические деньги, которыми мы пользуемся, не являются товаром, потому не имеют цены и ими нельзя торговать — об этом уже сказано выше. Если же нормировать прибыль относительно операционных затрат финансовых спекулянтов, то для установления «цены» валюты – ее обменного курса придется административно регламентировать ее несуществующую стоимость. Иначе говоря, ваши предложения в любом случае потребуют администрирования валютного «ценообразования».

Как отмечалось, «цены» на валютной бирже устанавливаются относительно стабильными при наступлении баланса спроса и предложения. Однако процесс балансировки, который зависит от множества случайных факторов, тоже является случайным, что приводит к существенным колебаниям «цен» валют. Для уменьшения влияния случайностей и стабилизации «цен» Центробанк систематически прибегал к валютным интервенциям. Отказ от них с последующим вынужденным возобновлением интервенций привел лишь к потере значительной части золотовалютных резервов, но проблемы стабилизации обменного курса, выведенного из квазиустойчивого состояния, не решил. Но даже в случае успешных интервенций, средства золотовалютных резервов нередко попадают тем же финансовым спекулянтам и вывозятся за рубеж.

Очевидно, что для выполнения требования Конституции РФ о поддержании Центробанком устойчивости рубля, зависящей не только от стабильности его обменных курсов, необходимо отказаться от биржевых спекуляций валютами, которые не обеспечивают стабильности их «цен», и перейти к обмену валют с рублем по твердым курсам. При этом отпадет надобность в валютной бирже, закрытие которой решит все проблемы с валютными спекуляциями. А обменом валют по твердому курсу будут, как и сегодня, заниматься банки, получая комиссионные с нормированной прибылью для компенсации операционных расходов.

Какими соображениями и критериями представляется необходимым руководствоваться для установления относительно объективного обменного курса?

По указанным выше причинам ни ППС для отдельных видов продукции, ни ППС для определенных товарных групп, ни ППС для корзины потребительских товаров, ни ППС для совокупности экспортируемых товаров не являются объективными курсами, обеспечивающими эквивалентность товарообмена по стоимости. К тому же, наличие множества различных обменных курсов существенно затруднит взаиморасчеты хозяйствующих субъектов.

Как отмечалось выше, промышленная продукция и потребительские товары с услугами оборачиваются в процессе их производства и реализации, и этот совокупный товарный оборот организаций представляет собой его суммарную рыночную стоимость в стране. Поэтому напрашивается мысль об использовании в качестве обменного курса валют их паритета покупательных способностей, отражающих то количество товара в обороте, выраженное его стоимостью, которое можно приобрести на каждую из соответствующих денежных единиц. В таком случае обменный курс рубля и, допустим, доллара будет равен отношению суммарных товарных оборотов организаций России и США в данном году в действовавших ценах. Такой курс, который должен периодически корректироваться, будет средним для каждой из товарных масс и в большей степени удовлетворять критерию обеспечения эквивалентности товарообмена по стоимости, от чего базарная «цена» валют весьма далека.

Курсовая проблема далеко не проста и однозначна, как видно даже из нашего краткого обмена мнениями по этому поводу, и требует дальнейшего исследования.

—————————-

— Моисей Меерович, под налогообложением финансово-валютных спекуляций я подразумевал не налогообложение прибыли, а косвенный налог на сумму операций. В свое время по моей инициативе он был введен как налог на валютообменные операции в целях дедолларизации экономики. Но при прохождении соответствующего законопроекта через Совет Федерации предложенная мной ставка была понижена в 10 раз – до 0,5%, а круг налогоплательщиков ограничен лишь физическими лицами. Потом налог был отменен как несущественный. Сейчас такого рода налоги действуют во Франции, в Бразилии, в закамуфлированной форме – в Лондонском Сити. Их обычно связывают с именем известного классика теории денег – Тобиным, который лет 40 назад предложил ввести налог на финансовые операции для дестимулирования спекуляций, которые дестабилизируют рынок.

Что касается обменных курсов, то я не думаю, что надо «взвешивать» по ППС всю товарную массу, обращающуюся на рынке. Это не только слишком сложно и может оказаться малодостоверным, но и повлечет размывание конкурентных преимуществ развивающихся стран. Чтобы вырваться из периферийного состояния на уровень передовых стран, они обычно прибегают к субсидированию экспорта и обременению импорта. Поскольку ВТО жестко ограничивает бюджетные субсидии и импортные тарифы, единственным инструментом повышения ценовой конкурентоспособности товаров остается обменный курс. Когда он занижен по отношению к ППС, это означает, что экспорт субсидируется за счет внутреннего потребления, особенно импортных товаров. Когда он завышен, это означает субсидирование импорта за счет иностранных товаропроизводителей. Обычно развивающимся странам, чтобы обеспечивать конкурентоспособность своих товаров, приходится держать обменный курс на 15-30% ниже ППС, а некоторым – даже вдвое ниже.

Вместе с тем, чем больше отклонение официального курса от ППС, тем больше перераспределение национального дохода в пользу экспортеров. Если страна специализируется на экспорте товаров с высокой добавленной стоимостью, то эти субсидии достаются большому числу участников и стимулируют рост экономики и развитие страны. Если же страна специализируется на экспорте сырья, то эти субсидии достаются небольшой группе сырьевых магнатов за счет снижения уровня реальных доходов всех остальных. Если при этом экспортеры сырья импортируют нужные им машины и оборудование, то страна еще оплачивает интеллектуальную ренту их зарубежным производителям. Так что субсидировать экспорт сырья через занижение курса валюты вредно. С другой стороны, если этого не делать, курс может взлететь слишком высоко и подорвать конкурентоспособность отечественных несырьевых товаров. Этот феномен часто встречается среди богатых природными ресурсами стран и называется «голландской болезнью» — по примеру Голландии, которая после начала добычи нефти на Северном море столкнулась с повышением курса национальной валюты, сделавшим неконкурентоспособной ее обрабатывающую промышленность. Чтобы выровнять эти факторы, с началом перехода к рынку мною были предложены экспортные пошлины на сырьевые товары, которые поначалу давали до трети доходов федерального бюджета. Как только тогдашний глава правительства Виктор Черномырдин под давлением МВФ их отменил, у нас случился дефолт. Потом правительство Евгения Примакова их снова восстановило. Сейчас ставки экспортных пошлин снижаются в соответствии с нашими обязательствами по ВТО. Думаю, эти потери для бюджета надо компенсировать отменой возврата НДС по экспортным товарам.

———————————————————————————————

3. Ценовая инфляция и стабильность покупательной способности рубля

— Моисей Гельман: Устойчивость рубля, что характеризует стабильность его покупательной способности, зависит от стабильности цен, то есть, от ценовой инфляции. А уровень ценовой инфляции зависит от множества взаимосвязанных факторов, в том числе, от степени обеспеченности экономики деньгами и востребованными товарами, поддержания баланса товарно-денежного обращения, размеров и стабильности издержек при производстве товаров и услуг, включая налоговые и кредитные ставки, прибыли товаропроизводителей, стабильности обменных курсов валют, доходов населения и его покупательной способности, и ряда других факторов.

Все эти показатели являются предметами ведения государственной финансовой политики, частями которой должны быть ее взаимосвязанные сегменты — бюджетный, денежно-кредитный, налоговый и валютный. Между тем, государственной финансовой политики, оформленной в виде соответствующего нормативно-правового документа, в Российской Федерации не существует, и никогда еще не существовало. Имеются лишь одобренные почему-то только Советом директоров Банка России «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2013 год и период 2014 и 2015 годов». Спрашивается, почему от этой политики, которая согласно законодательству должна разрабатываться и проводиться совместно Правительством РФ и Банком России, отстранено Правительство РФ? Причем в тексте «Основных направлений…» прямо говорится, что ее проводит ЦБ.

Упомянутый документ представляет собой набор деклараций, нередко противоречивых, неграмотных или наивных, естественно, какие-либо механизмы их реализации отсутствуют. Чтобы получить представление об уровне компетентности авторов столь важного для страны документа, а также тех, кто его одобрил, достаточно ознакомиться, как Центробанк намерен продолжить свою многолетнюю и бессмысленную борьбу с ценовой инфляцией. Однако одолеть ее в силу ограниченности выполняемых им функций он не способен без взаимодействия с правительственными министерствами и ведомствами. Вот что, в частности, говорится в документе:

«… приоритетной целью денежно-кредитной политики является обеспечение ценовой стабильности, то есть поддержание стабильно низких темпов роста цен. Денежно-кредитная политика, направленная на контроль над инфляцией, будет способствовать достижению более общих экономических целей, таких как обеспечение условий для устойчивого и сбалансированного экономического роста и поддержание финансовой стабильности. Реализация денежно-кредитной политики Банка России предполагает установление целевого значения изменения индекса потребительских цен. В качестве главной цели денежно-кредитной политики Банка России ставится задача снижения темпов прироста потребительских цен в 2013 году до 5 — 6%, в 2014 и 2015 годах — до 4 — 5%».

Денежно-кредитная политика, как отмечалось, должна являться частью комплексной финансовой политики государства, которая, в свою очередь, должна разрабатываться в рамках общегосударственной экономической политики. В силу этих обстоятельств денежно-кредитная политика не может быть нацелена только на контроль над инфляцией. Поэтому утверждение, что эта политика якобы будет способствовать достижению более общих экономических целей, таких как обеспечение условий для устойчивого и сбалансированного экономического роста и поддержание финансовой стабильности – не более чем абсурдный лозунг. Причем провозглашенная цель — обеспечение ценовой стабильности — отнюдь не синоним поддержания стабильно низких темпов роста потребительских цен, в 2013 году до 5 — 6%. Какая же это ценовая стабильность? На самом же деле, прирост цен в 2013 г. составил 6,8%, а в прошлом году инфляция вследствие безграмотных действий руководства ЦБ вместо продекларированных «с потолка» 4-5% составила уже двузначное число.

Реализовывать продекларированные принципы своей политики, и, в частности, управление ценами, в ЦБ намеревались следующим образом:

«Реализация денежно-кредитной политики будет основана на управлении процентными ставками денежного рынка с помощью инструментов предоставления и изъятия ликвидности. В целях дальнейшего повышения действенности процентной политики Банк России… к 2015 году предполагает осуществить переход к плавающему валютному курсу… Соответственно, в рамках данного режима проведение регулярных валютных интервенций с целью воздействия на динамику курса рубля будет прекращено» (подчеркнуто мной – М.Г.).

К каким печальным последствиям привел переход к плавающему курсу рубля известно. Время от времени руководители ЦБ пытаются объяснять причины происходящего с рублем, приводя разные доводы, но почти все они надуманные. Первоначально причину обвальной девальвации рубля, вызванную его «свободным плаванием» на спекулятивном рынке, назвала в телевизионной программе «Познер» глава ЦБ Эльвира Набиуллина, заявив: «Это не у нас рубль слабел, а происходило удорожание евро и доллара по отношению ко всем валютам развивающихся рынков». Весьма странное объяснение, противоречащее понятию относительности.

Для доказательства сказанного Эльвире Сахипзадовне требовалось бы привести данные о реальной покупательной способности рубля, доллара и евро, а также об индексе инфляции в США, из которых следовало бы, что это не у нас рубль слабел. Замечу, по данным Министерства труда США, в первом полугодии 2014 г., то есть когда якобы происходило «удорожание» евро и доллара, инфляция в Соединенных Штатах в отличие от двух предыдущих лет ежемесячно росла примерно на 0,35%, и поэтому доллар, вопреки утверждению главы ЦБ, на самом деле, не «дорожал», а «дешевел» по отношению ко всем другим валютам. Затем последовали голословные утверждения ряда официальных и неофициальных лиц, что рубль был якобы «переоценен» — надо же, бедные спекулянты не доглядели — и вскоре должно наступить «равновесие». Иначе говоря, «цена» рубля достигнет какого-то мифического «дна», и все стабилизируется. Под «дном», видимо, следует понимать предел растущих аппетитов спекулянтов, стремящийся к бесконечности.

Наряду с подобными заклинаниями чаще всего говорится о девальвации рубля якобы из-за падения цен на нефть, хотя снижение цен началось спустя полгода после новаторских начинаний выдающихся финансистов современности превратить рубль в резервную валюту. Замечу, средняя цена нефти марки «Юралс» в I полугодии 2014 года составила 107,3 долларов за баррель, что было на 0,7% дороже по сравнению с аналогичным периодом 2013 года. В США последовавшее удешевление нефти привело к снижению цен на производимые из нее топлива, и, как следствие, к увеличению покупательной способности населения и предприятий на другие виды продукции. У нас, наоборот, бензины подорожали, цены на все растут, и покупательная способность падает.

На самом же деле, причины паники по поводу падении мировой цены нефти обусловлены снижением при этом валютной выручки экспортеров нефти (газа) и потерей соответствующих доходов бюджета. Казалось бы, в таком случае нужно было возвратиться к прежнему обязательному возврату в страну валютной выручки экспортеров, чего почему-то сделано не было.

В соответствии с провозглашенной денежно-кредитной политикой ЦБ, якобы для подавления инфляции, стал в прошлом году наращивать целевую ставку. Это ставка в процентах годовых, по которой он предоставляет коммерческим банкам денежные средства в долг на неделю. В начале прошлого года она составляла 5,5%, а в декабре ее довели до 17%, что почти вдвое превысило среднюю рентабельность предприятий. Тем самым их лишили возможности брать кредиты, так как кредитные ставки коммерческих банков подскочили до 25-50%. При этом обменный курс рубля непрерывно снижался, докатившись до 65 рублей за доллар.

То был очевидный крах порочной политики ЦБ. Обвальное повышение кредитных ставок, масштабная девальвация рубля и изъятие ликвидности в условиях денежного дефицита привели к прекращению финансирования реального сектора, сворачиванию объемов производства, блокированию импортозамещения и росту товарного дефицита, а в результате — к увеличению цен и снижению покупательского спроса населения. Иначе говоря, от ценовой инфляции ЦБ пытается избавиться удушением экономики. Это все равно, что лечить болезнь удушением больного. Нет экономики, нет инфляции.

Девальвация рубля — лишь один из факторов роста ценовой инфляции, предотвращать которую при воздействии прочих факторов повышением целевой ставки невозможно. Это так же невозможно, как решение уравнения с множеством неизвестных. Что и происходит сегодня.

В конце сентября прошлого года миссия МВФ, давно квартирующая в Москве и пристально наблюдающая за финансовыми делами в нашей стране, в очередной раз порекомендовала Центробанку России «проводить денежно-кредитную политику на более жестком уровне, для того, чтобы стабилизировать и понизить темпы инфляции. Осуществление при этом перехода на гибкий обменный курс и таргетирование инфляции должно будет содействовать закреплению ставок по долгосрочным кредитам и инфляционных ожиданий».

Речь идет о продолжении в России «шоковой терапии» в ее новой форме. Указав на необходимость постепенной передачи полномочий по «определению равновесного обменного курса рынку», что по-русски означало валить рубль дальше, до издыхания, МВФ фактически настоятельно посоветовал Центробанку России поддержать антироссийские экономические санкции Евросоюза и США. Ведь равновесный обменный курс, что означает баланс спроса и предложения валюты, – это фикция, порождаемая аппетитами финансовых спекулянтов, одним из которых является сам Центробанк РФ.

Нынешний этап «шоковой терапии» именуется таргетированием инфляции. По-русски это означает контроль инфляции для поддержания ее запланированного уровня. Согласно учебникам по финансам, основной инструмент по поддержанию запланированного уровня инфляции — манипулирование ключевой ставкой. Ее повышение ведет к повышению процентных ставок кредитования в банках. Это снижает спрос на кредиты и увеличивает ценовую инфляцию, что вынуждает банкиров увеличивать депозитные ставки по вкладам для ее компенсации, и увеличивает привлекательность сбережения денег в банках, нежели их траты. Понижение ключевой ставки позволяет кредитным организациям снизить процентные ставки кредитования и депозитные ставки, поэтому уменьшается привлекательность сбережения денег и происходит увеличение их количества у населения.

Таким образом, согласно азам из учебников по финансам речь идет фактически о недопущении избытка денег в обращении, то есть о блокировании денежной инфляции, а не ценовой, путем регулирования используемого в экономике количества денег в зависимости от соотношения предложения товаров и спроса на них. Повышение ключевой ставки приводит к снижению спроса на подорожавшие кредиты и тем самым к уменьшению денег в обороте. Однако такое регулирование пригодно лишь для стабильной экономики, характерной для развитой страны с удовлетворяемым платежеспособным потребительским спросом, каковой Россия не является. И такое регулирование применяют, когда возникают предпосылки к снижению спроса и увеличению в обороте денег. У нас же нет денежной инфляции. Наоборот, у нас, как отмечалось, существует значительный дефицит денег в обращении, и растет ценовая инфляция, что обусловлено совсем иными причинами. Поэтому у нас в стране давно развалилась значительная часть товарного производства. Получается, что ЦБ борется с ветря