Пора наложить мораторий на поиск экстремизма в священных текстах

Максим Шевченко

Д. Пещикова― Сейчас очень активно обсуждается ситуация с решением Южно-Сахалинского суда по поводу признания экстремистским текста книги «Мольба к богу. Ее значение и места в исламе». Экстремистскими признали, в том числе цитаты из Корана. Здесь не обошлось и без вмешательства главы Чечни Рамзана Кадырова. Что вообще по поводу этой истории думаете? Наверное, начнем с решения самого суда.

М. Шевченко― Ну, просто мы об этом говорили уже много-много лет, и голос сорвали, рассказывая о маразме, который царит в российских прокуратуре (поочередно), следственных органах (поочередно), судах, центре по противодействию экстремизму и прочих силовых структурах или судебных инстанциях, которые или инициируют запрет книг исламских (да и не исламских тоже, на мой взгляд, но сейчас мы исламские обсуждаем). Потому что я-то вообще считаю, что любой запрет книг – это абсурд и маразм, какая бы ни была книга. Не побоюсь это сказать, запрещать «Майн Кампф» — это маразм. Запрещать исламские книги…

Книги нужны для того, чтобы с ними полемизировать. В современном мире запрет формальный – это же мифология, потому что любую книгу можно найти где угодно, в интернете, как угодно. Понимаете?

Д. Пещикова― Даже сейчас.

М. Шевченко― Ищущий всегда найдет. Но если нет открытой публичной полемики, допустим, с нацистской литературой, ксенофобской, экстремистской литературой, то тогда она и становится абсолютно уделом экстремистов.

И такое ощущение (я об этом говорил на «Эхо Москвы» много раз), что наши, как бы, ретивые силовики вместе с судами просто потакают экстремистам, запрещая иногда исламскую литературу, которую к экстремистской, ну, никак отнести невозможно.

Допустим, мы готовы признать экстремистской литературу, которая призывает открыто к терроризму, к вооруженному восстанию, к вооруженному джихаду (не знаю, как угодно это назови) на территории Российской Федерации, которая унижает или оскорбляет, там не знаю, сознательно другие религии традиционные нашей страны.

Но, допустим, запрет в свое время сборника «Сады праведных», который является сборником хадисов Пророка и имеют такое же значение для мусульман как, не знаю там, «Кицур Шулхан Арух» для евреев, например, или «Святоотеческие предания», там, Правила святых отцов для православных, например, понимаете? Это, конечно же, антигосударственные действия.

Д. Пещикова― Ну смотрите, сейчас в Госдуме уже, в РПЦ звучат предложения, как вообще на эту ситуацию можно повлиять. В том числе одна из идей – мораторий на поиск экстремизма в священных текстах.

М. Шевченко― Наконец-то дожили, понимаете? Много лет мы об этом говорим. Сейчас, вот, достаточно было Рамзану Кадырову вмешаться, как сразу все вдруг обрели правильные зрения и стали смотреть, как оно выглядит на самом деле.

Я просто объясняю, зачем нужны были эти запрещенные книги. Не потому, что они кому-то или чему-то угрожали, естественно, а просто как это происходило? Вот, на примере допустим, постановления суда районного центра города Городище Пензенской области, который в свое время запретил завещание имама Хомейни, которое нашли во время обыска в Медресе в селе Средняя Елюзань. Большое татарское село, снабжающее мясом Москву уже много лет, и добротно, очень богатое татарское село.

Они нашли там кучу разных книг и, не разбираясь, два местных эксперта… Примерно южно-сахалинская история. Там 21-летняя, по-моему, 23-летняя тогда это были девушки – они написали, что это всё экстремизм и запретили скопом. Потом МИД и Лавров, в частности, я знаю там должны были перед иранцами оправдываться, что это не это имели в виду, что это, как бы, вот так вот случайно вышло, что завещание имама Хомейни – это не так плохо, Иран – наш союзник, и весь этот маразм был в полный рост.

А смысл-то в чем? Что, вот, допустим, у наших силовых структур есть план по борьбе с экстремизмом. А экстремистов нету, допустим. А план-то есть. Вот, у вас подходит ноябрь, конец года. Ну, нет экстремистов. Ну, ходят там мусульманские интеллигенты, не знаю, там люди изучают Коран, ну, не хочет из них никто ни взрывать, ни воевать, ни устанавливать тут халифат на территории России. Хотя, естественно, всякий мусульманин мечтает о халифат, как еврей мечтает о том, чтобы в Иерусалиме встретить там приход Мошиаха. А христианин мечтает о том, чтобы Евангелие было по всей земле. И христиане мечтают там о Византии, Третий Рим и так далее (в России).

Ну, нет экстремистов. А план-то есть. Как быть? А вот тут у тебя и список запрещенных книг. Заходишь на выбор к любому мусульманину… Почему «к мусульманину»? Вот, у меня эти книги тоже есть (запрещенные). Заходите ко мне. Но меня, как бы, тронуть – это, знаете… Меня как журналиста или к вам, допустим, это за нас вступятся журналисты. А за мусульманина – да кто за них вступится?

Д. Пещикова― Рамзан Кадыров.

М. Шевченко― Не, это сейчас. Но раньше-то… Ну, Шевченко там вступится – ну и бог с ним, с этим Шевченко. Я и президенту Путину говорил про эти книги, когда мы собирались в Уфе, понимаете? В присутствии президента говорил, список запрещенных книг – это позор. И президент сказал «Давайте разбираться, что это такое».

Д. Пещикова― То есть вообще ничего не запрещать, получается?

М. Шевченко― Я считаю, вообще ничего не запрещать.

Д. Пещикова― То есть если Исламское государство какие-то брошюры выпускает…

М. Шевченко― Ничего. Полемизируйте с ним. Расскажите. У нас есть прекрасная…

Д. Пещикова― Полемизировать с террористами – правильно я вас понимаю? В том числе?

М. Шевченко― Ну, с их идеологией, конечно, надо полемизировать. Конечно, полемизировать! Ее нельзя запретить. У вас все брошюры Исламского государства доступны в интернете. И это очень качественное, поверьте, издание, которое они там издают.

Д. Пещикова― Так, может, Роскомнадзор в этом направлении лучше должен работать?

М. Шевченко― Тогда надо Facebook запрещать и все остальные сети. И (НЕРАЗБОРЧИВО), понимаете, и всё такое прочее. Потому что это всё доступно.

А, вот, если будет публичная полемика, если людям будет рассказываться, как это делает Рамзан Кадыров, например, как это делают многие другие, как делают муфтии, как делает это Фонд поддержки развития исламской культуры и образования, понимаете, там. Что в данной брошюре неправильно? Что противоречит вероучению ислама? Что искажает ислам? То тогда и никого арестовывать не придется, я так думаю.

Так вот. Они заходят, видят этот список книг, заходят к мусульманину. Там у них надо план. У них начальник сверху требует «Экстремистов давай! Экстремистов. У тебя что, нет экстремистов, что ли? Такого быть не может. Кругом Аль-Каида и Исламское государство. Как же так нет экстремистов? Есть они! Где они? А, вот, заходит к мусульманину – у него книжечки. Так, а что это у тебя тут на полочке? „Сады Праведных“ стоят? Ну, хранить-то можно. Жене давал читать? Ну, наверное, пару раз брала в руки».

Д. Пещикова― Распространение.

М. Шевченко― Вот оно, распространеньице-то, понимаете? А там еще дочка подрастает или сын подрастает, которые тоже, возможно, читают. Это еще и подросткам запрещенная книга.

Вот и условный срок, вот и план у нас выполнен. Вот и можем, как говорится, отчитаться перед начальством о борьбе с экстремизмом. Это же не оперативная работа по предотвращению террористических актов, это же, как говорится, виртуальность.

Поэтому список запрещенных книг – это позор России. Говорил, говорю и буду говорить. И спасибо Рамзану Кадырову за его твердую принципиальную позицию. Он обозначил с достаточно высокого уровня… Я не считаю, что он региональный руководитель, я считаю, что он формально руководит регионом, но, естественно, это фигура федерального масштаба. Позор нашей страны. Запрет книг, список экстремистских книг, вот этой литературы запрещенной – это прямая угроза свободе слова, Конституции и потакание экстремизму.

Д. Пещикова― А формат обращения Рамзана Кадырова в этой ситуации насколько вам кажется нормальным?

М. Шевченко― Да, адекватный формат. Человеческий адекватный формат.

Д. Пещикова― То есть то, что он называет предателями, шайтанами судей и прокуроров?

М. Шевченко― Да, они есть предатели и шайтаны, готов это поддержать. Я это всегда говорил и буду говорить, что эти люди, которые запрещали перевод Эльмира Кулиева, перевод смыслов Корана… Это была транспортная прокуратура Новороссийская. Транспортная прокуратура занялась Кораном, понимаете? Им надо было отчитаться.

Понимаете, те, кто запрещал «Сады Праведных», те, кто запрещал «Крепость мусульманина», те, кто запрещал эту книгу, это прямые пособники террористов. Я готов в любом суде это доказать.

Д. Пещикова― То есть, действительно, надо им обвинение в экстремизме предъявить?

М. Шевченко― Ну, я против того, чтобы предъявлять кому-либо обвинения в экстремизме. Я говорю публично. Моя позиция публична. Я против инициирования судебных статей. Вот, я публично говорю, что подобное обращение с мусульманами в нашей стране, с мусульманской интеллигенцией, с мусульманским знанием – это прямое пособничество терроризму. Потому что запрет «Садов Праведных», который несколько лет назад был, поверьте, он привел в руки радикалов десятки людей. Десятки людей. Никакая пропаганда Исламского государства не сравнится с публичным запретом хадисов Пророка.