ПОД СТРАТЕГИЕЙ РОССИИ ЗАПАД НАЩУПАЛ МОРАЛЬНУЮ ОСНОВУ

Александр Дугин

Интеллектуалы Америки подкладывают бомбу под антироссийский курс Вашингтона — оказывается, политика Москвы опирается на систему нравственных ценностей.

В американском издании The National Interest вышла статья профессора Университета Род-Айленда Николая Петро «Система нравственных ценностей Москвы, и почему это важно» (Russia’s Moral Framework and Why It Matters). Автор, сам того не подозревая, вскрыл идеологическую пропасть между лишившейся нравственных корней современной западной цивилизацией и Россией, все более прочно опирающейся в своей политике на сплав ценностей православного мировоззрения, государственности, морали и этики.

При этом, по признанию автора, Россия со своими ценностными и нравственными установками вполне способна объединить вокруг себя государства других культур, которые, устав от западной философии воинствующего индивидуализма и потребительства, ищут основу для нового международного порядка.

О том, в чем заключаются и чем обусловлены глубинные различия западной и российской систем нравственных ценностей рассказал философ, социолог, доктор политических наук Александр Дугин:

"Существует глубинное различие в нравственных ценностях между Россией и Западом. Это связано с различием культур, цивилизационных ориентаций, исторического опыта (в частности, с расколом церквей на Восточную и Западную).

У наших обществ совершенно разные пути. Исследованием их я занимался на протяжении десятилетий, посвятил этому многие из своих книг, в частности «Социология русского общества». Смысл этого различия я вижу в антропологии. Существует антропология европейская – она же западная, и антропология русская – она же православно-византийская или евразийская.

Есть концепция «индивидуум как субъект истории», и этика Запада строится вокруг полюса индивида – что его поддерживает, освобождает и укрепляет в собственной суверенности, то и является благом. Предельной формой индивидуализма является либеральная доктрина, но корни такой этики уходят гораздо глубже – к учениям об «индивидуальной» душе, в схоластику. С точки зрения социологии об этом очень подробно писал немецкий ученый Вернер Зомбарт, исследуя как раз становление индивидуалистического мировоззрения в его корнях, во многом подвергая западную антропологию деконструкции.

Русская система ценностей основана на другом понимании человека. Для нас человек – это не индивидуум, а коллективное понятие. Луи Дюмон называет такой подход «холистским», от греческого слова holos – «целое». В основе такой антропологии лежит представление о том, что один индивидуум – это лишь часть человека. Отсюда совершенно противоположный полюс восприятия личности, другой субъект, другой концепт.

Человек с точки зрения православно-византийской философии является «соборным», а в коммунистической модели, которая пришла ей на смену в 20 веке – «коллективным». Очень важно, что идеологически это разные подходы, а с точки зрения социологической парадигмы – одинаковые.

Главное – это, как я уже говорил, совершенно иная природа человека, которая утверждается в русской культуре. Эти фактор-различия в индивидуалистическом толковании человека и холистском предопределяют совершенно разные этические системы западной и русско-византийской традиций.

Поскольку по-разному трактуется сама основа человека – личность, отсюда и разное представление о Добре и Зле, о семье, о прогрессе, об истории, о ценностях, о традициях, о развитии. Эти фундаментальные различия составляют особенность двух европейских цивилизаций – Восточной и Западной.

Западноевропейская традиция имеет две формы. Умеренная форма проявляется в католичестве, а радикальная – в протестантском и постпротестантском капиталистическом и либеральном мировоззрении. Она достигла своей кульминации в опыте англосаксов – Британской Империи, а затем США.

Сегодня на Западе англосаксонская модель капитализма является нормативной, полностью преобладающей. Поэтому и индивидуалистический потенциал западной культуры достиг кульминации именно в либеральной идеологии.

Россия с этим не совместима и по корням, и по причинно-следственным связям. Просто у нас другая антропология. Из этого вытекают и остальные противоречия. Принимая это объяснение, мы легко увидим, почему вся система нравственных ценностей фундаментально различается.

Даже если определенные российские руководители в отдельные моменты нашей истории являлись сторонниками либерально-западнического лагеря, с русским обществом они ничего поделать не могут. Поскольку именно наше коллективистско-холистское мировоззрение остается образом жизни, формой бытия, формой стихийного мышления и основой ментальности русского общества. Это было верно и до, и после Революции 1917, после развала СССР и сейчас. Поэтому такой подход к этике и нравственности нельзя объяснить какой-либо осознанной стратегией политических элит. Это закономерность более высокого порядка – цивилизационная закономерность, которую изменить не под силу никому.

Наши ценности всегда будут отличаться от западных. В том числе, благодаря усилиями церкви, они не будут подвинуты рынком с корневого, православного, соборного основания. И это вполне закономерно, что поиск новой модели государственно-политического и межгосударственного устройства, основанной на системе проверенных временем и поколениями моральных ценностей, приводит многие страны из числа «не золотых шести миллиардов» к сближению с Москвой и ее видением будущего планеты".