Чечня – зеркало Москвы
Максим Шевченко
Погром в офисе Комитета против пыток можно назвать информационным спонсором травли Чечни, которую проводит либеральная общественность. После такого события травля уже может приобрести характер критики. То, что сделано, можно назвать только преступлением.
Погром в России — вещь все-таки не самая повседневная, и случился он как нельзя «кстати»: пару дней назад Рамзан Кадыров обрушился с критикой на английские СМИ, которые поместили Грозный в список самых опасных мест мира. Теперь комитет известной и уважаемой в Европе организации разгромлен. Хочется спросить Рамзана Ахматовича: сможет ли он после этого серьезно оппонировать британской прессе? Интересно также, что на фоне событий в Грозном появилась информация о том, что Руслан Геремеев стал одним из обвиняемых в смерти Немцова: об этом сообщил «Интерфакс», но официального заявления СК по этому поводу мы не видели.
Почему люди, которые учинили погром, пришли с портретами Джамбулата Дадаева, требуя расследования его гибели, под окна правозащитников, а не СК Ставропольского края, который заморозил следствие по делу об убийстве Дадаева? Почему громы и молнии обрушились на правозащитников? Думаю, это часть торговли, которая началась на почве большого конфликта политических элит страны.
Напряжение вокруг Чечни, ее лидера и силовиков — следствие напряжения между группами элит, одна часть которых ориентирована на Путина и его движение в сторону Евразии и сближение с Китаем, а другая связана с финансовыми институтами США и Европы и ведет перекачку денег оттуда. Конфликтующие стороны выбрали для своих целей чеченский дискурс, потому что это проще всего: согласно образу, созданному в СМИ, в Чечне живут непонятные люди, мусульмане, богатые, вооруженные до зубов, «пехота Путина». Чечня — это, так сказать, бренд, известный во всем мире: в Америке никто не знает Дагестан, зато все знают chechen wars, chechen terrorists, Tsarnaev brothers from Chechnya. В информационном поле продвигают образ Чечни как enfant terrible, и последние события этому успешно помогают.
По мне, образ свирепых кавказцев на черных джипах — это вчерашний день, и пора от него уходить. Думаю, что, кроме постоянного «мы строим дома, мы строим дороги», чеченцам хочется еще и какого-то человеческого разговора и участия. Они хотят, чтобы все от них отвязались — они так устали от сложных отношений с Россией, от которых они не видели, по большому счету, ничего хорошего. Мне кажется, они готовы носить специфическую маску на публике, лишь бы им дали жить своей внутричеченской жизнью. Хотя внутри тоже не все слава богу — правит оружие, правит человек с красной корочкой, и прав у силовиков чуть больше, чем у рядового гражданина.
Можно сказать, что так везде в мире. Везде, да не везде.
В России не правовое общество. Оно построено на возможности давить, угрожать кому-то, звонить знакомым, чтобы решить вопрос. В 90-е годы Чечня была зеркальным отражением того, что происходит в Москве, и, очевидно, сейчас можно сказать то же самое. Чеченцы смотрят, как ведут себя московские большие люди, как они строят себе дворцы, которых Романовы не видели, как привыкли брать деньги, если есть возможность их взять. Чем Кадыров хуже Хорошавина, в конце концов? В некотором роде он даже лучше, потому что Хорошавин деньги брал, но ничего на них не делал, а Кадыров что-то делает для Чеченской Республики.
Чечня такая же, как и Москва: чеченские большие люди пытаются понравиться московским и копируют их поведение со своей регионально-этнической, провинциальной спецификой. Да, там избивают правозащитников, но и в Москве не нашли тех, кто избил Олега Кашина, хотя Медведев стучал кулаком по столу.
Чего хочет и чего добивается Рамзан Кадыров, высказываясь по каждому второму информационному поводу, мне знать не дано — это стоит узнать у руководства «Апостол Медиа», которое занимается его пиаром. Мы же можем только догадываться. Думаю, он пытается сохранить влияние, которое получил за последние десять лет, и финансово-экономическую базу, которую он под собой организовал. Он защищается, но с каждым разом делать это становится все сложнее, потому что защищаться — значит, влезать во все конфликты и скандалы, а такого поведения Путин очень не любит.
Сноб 04.06.2015
